После ужина у нас было лишь одно теоретическое занятие по основам выживаемости в малонаселенных районах. Вел его, конечно, Жуков. Я уже знал, что у каждой возрастной группы было не больше трех преподавателей. И каждый мог брать по нескольку уроков, являясь универсалом во многих дисциплинах. Наставник Жуков, например, помимо указанных Основ и рукопашного боя, тянул теорию и практику огнестрельного оружия. Были еще два наставника: Шмель и Хромой. Они были моложе Жукова на несколько лет, и пришли в школу гораздо позже, только после службы у клановых князей. Шмель вел химию (яды, изготовление взрывчатых веществ, психотропные вещества), а Хромой учил как правильно вести себя на допросах, уходить от слежки, запутывать следы, пытать пленных в условиях тюремной камеры и в «поле», где умение «расколоть» языка за несколько минут ценится гораздо выше, чем допросы за столом).
— Кадет Волоцкий! — Жуков окликнул меня, когда я вместе с пацанами постарался побыстрее прорваться в коридор. Окончание занятий давало некоторое время заняться собой, поболтать с товарищами, тайком выкурить сигарету в туалете, принять душ и приготовиться ко сну.
— Я! — пришлось остановиться как вкопанному.
Стрига, пролетая мимо, хлопнул меня по плечу, показав жестом, что ждет меня на выходе.
— Даю десять минут подняться в казарму, переодеться в спортивную форму и быть в тренировочном зале.
Нифига себе! За что такое наказание? У меня другие планы были вместо того, чтобы скакать по тренировочному кругу. Может, это дополнительное занятие? Ясно, что по рукопашному бою я еще слаб. Неужели сам Жуков решил подтянуть меня?
— Но….
— Время идет, кадет! Никаких «но»! — без эмоций произнес Жуков. — Малейшее опоздание карается нарядом вне очереди. Выполнять приказ!
— Есть! — пришлось лететь по коридору как наскипидаренному, не обращая внимания на возгласы Стриги, который ничего не понимал, что происходит. А я, получая пинки от старших кадетов и подзатыльники от средних, прорывался сквозь толпу, бушующую в узких коридорах. Время! Оно сейчас тикало неумолимо, приближая к страшной развязке: чистить картошку на кухне после отбоя.
— Волоцкий, в рыло выпрашиваешь? — завопил Губа, когда я чуть не сшиб его на входе в казарму. Одна створка отлетела в сторону и ударила того по локтю довольно болезненно. — Стоять, мелкий!
Вот козел! Я не был мелким, просто заместитель Болта всех пацанов, которые оказались на год младше него, клеймил таким образом. Не обращая внимания на ругательства Губы, я сбросил униформу и стал лихорадочно напяливать на себя тонкие хлопчатобумажные штаны и спортивную куртку для рукопашного боя.
— Ты куда собрался, Кол? — удивленно спросил Димка, уже раздевшийся до трусов и майки. Через плечо у него висело полотенце. В душ решил сходить.
— Потом расскажу, — пообещал я и рванул обратно к выходу, умело подныривая под раскинувшего руки Губу и выскочил наружу.
Успел! В спортзале помимо Жукова находился и этот странный дед. Вот он меня весьма озадачил. И что все это значит? Неужели старик — новый преподаватель? По какому предмету? Собирание грибов и ягод?
— Не буду вам мешать, — наставник посмотрел на часы. — До отбоя час. В десять кадет Волоцкий должен быть в казарме.
— Подойди ко мне, — игнорируя намеки Жукова, поманил меня пальцем старик. — Хочу понять, с каким материалом мне придется работать. Да…
Сухие пальцы ощупали меня с ног до головы. Особенно тщательно он проверял темечко и живот, тихо шепча про себя что-то непонятное; сколько бы я не напрягался, ничего не понял. Мне было щекотно, и я с трудом сдерживал смех. Жуков незаметно покинул зал, снедаемый жутким любопытством. Наставник младшей группы кадетов уже знал, что бывший учитель школы будет заниматься с Волоцким индивидуально, но не понимал, отчего такая привилегия или наказание дано мальчишке. Хотелось остаться, пусть даже в подсобке, и подглядеть по-мальчишески за тренировкой, но побоялся водянистых зрачков, излучающих бешенство.