— Но почему именно я? Почему и вы занимаетесь мной? — взмолилась Дина. — Сету я нужна, как жрица, как антенна, проводник с камнями… Боже мой! А вам?! Что вам-то от меня нужно?!
— Давай поговорим с другого конца, — предложила Анна, — чего ты сама хочешь? О чем мечтаешь? А? Вот если не брать эту ситуацию, а вообразить, что ты еще у себя дома, в городе. Чего ты хотела?
Дина задумалась ненадолго, потом сказала:
— Я всегда хотела настоящей любви, встретить свою половинку…
— Это понятно, — кивнула Анна, — встретила?
— Похоже, что да, — созналась Дина, — мне так кажется. Но мы сейчас не вместе.
— Хорошо. Это ясно. И все?
— Хотела духовного развития…
— И как ты его представляла?
— Развитие разных способностей… сверхъестественных. Уметь летать, например, исцелять, владеть телепатией, телекинезом… понимать суть вещей, людей, и потом совершенствоваться, становиться лучше. Хотелось быть, как тибетские или индийские йоги, мастера. Уметь телепортироваться и многое другое, — перечисляла девушка.
— А для чего тебе все это?
— Чтобы…, - Дина думала, как сказать точнее, — чтобы расширить сознание, восприятие, быть как те, кто меня восхищает, хоть в чем-то больше быть похожей на Бога. Раз мы его дети, мы же должны расти, подражая родителю?
— И…
— Быть свободной!!! — Воскликнула девушка.
— Угу. А еще тебе хотелось чего-нибудь? Мечталось о чем-то? — не унималась Анна.
— Да, — опустила голову Дина и прошептала себе под нос, — я мечтала родить ребенка. Сына.
— На кого похожего?
— Ни на кого… — отвернулась Дина, чувствуя, как подступает ком к горлу.
— Я тебя все равно насквозь вижу, — мягко заметила Анна, — просто надо, чтобы ты хоть раз произнесла это вслух.
— Мне неудобно.
— Прекрати! — добродушно усмехнулась Анна.
Дина покраснела и вдруг выпалила, почти зажмурившись:
— На Христа! Мне всегда казалось, что я могла бы родить такого сына… особенного! Но это ложная гордость, гордыня. Теперь и вы думаете, что я сумасшедшая! Да и вправду я, похоже, сумасшедшая.
— Да нет, вполне нормальное желание, — вопреки Дининым ожиданиям произнесла Анна, словно это и стремилась услышать, — ты ведь знаешь: нет ничего невозможного.
— Увы, — помялась Дина, — у такой, как я, вообще детей быть не может, — и подняла на собеседницу огромные грустные глаза, — вы наверняка знаете, что я бесплодна.
— Пока, — добавила та, — и то, потому что сама себе барьеров понаставила… Поэтому твое высшее «Я» выстроило всю ситуацию таким образом, чтобы ты, в конце концов, от них избавилась. К сожалению, для тебя это было проще сделать через страдания. Но, думаю, что теперь с твоим мазохизмом покончено.
— Я не верю в то, что вы говорите, — покачала головой Дина.
— Конечно, пройдет время, пока в тебе все уляжется! Но Сет был в одном прав — ты идеальный проводник. Видишь ли, сейчас на Землю любая сущность законно может придти только через рождение, через женское лоно. Чем с более тонких планов должна воплотиться сущность, тем более тонкими, способными улавливать и трансформировать высшие вибрации энергии должны быть родители. Ты МОЖЕШЬ стать матерью для такой сущности. Точнее скоро сможешь.
Дина сглотнула. От волнения ее пробрала дрожь:
— Родители, вы сказали. А кто отец?
— Как ты сама думаешь?
— Виктор?!
— Почему бы нет? Доверяй себе, — ласково улыбнулась Анна, — если я все расскажу, жить станет не интересно. Главное, ребенок должен быть зачат в состоянии совершенной любви и гармонии, осознанном обоими, только тогда будет открыт вход для высшей эманации.
Дина с сомнением покосилась:
— Что-то вы не похожи на Архангела Гавриила, и тем более я — на Деву Марию.
— Зачем же повторяться? — Анна взяла из костра тонкую палку, тлеющую с одного края, и стала водить ей по воздуху. На фоне темно-синей пропасти повисла огненная картинка, в которой Дина узнала икону Спаса из Задонской церкви. Девушка протерла глаза. Загадочная собеседница сделала еще несколько взмахов красным тлеющим концом, и лицо, сотканное из огня, преобразилось в портрет сына, нарисованный Диной, — не узнать его она не могла. Завороженная художница поразилась:
— Как вы это делаете?
— Это просто, — Анна опустила палку обратно в костер, и ее быстро начало пожирать пламя, а воздушный поток отнес огненную картину к ущелью и в несколько мгновений развеял над горами.
Дина замерла, как будто сердце у нее остановилось:
— Нет. Я не смогу.
— Да? — испытующе посмотрела на нее необычная вестница.
— Не хочу! — почти застонала Дина. Из самого нутра вырывался вопль, и лопались стянувшие ее изнутри канаты, и она закричала. — Родить людям Христа?! Чтобы потом они дикой толпой распяли Моего ребенка, как когда-то такого прекрасного Иисуса? Убили? Ни за что! Я лучше никого не рожу! Ни им, ни себе, — тяжело дышала она.
— Почему ты решаешь за всех? За того, кого родишь? За Господа Бога? — строго отчитала ее Анна. — Ты не должна! Твое дело принести на свет малыша, а он сам распорядится судьбой! Возможно, она не должна повторить судьбу того Иисуса из Назарета?! Он имеет право сделать выбор: рождаться или нет, быть или не быть.
Звучные, трубные слова Анны вдруг пробили внутреннее сопротивление молодой женщины, у нее перед глазами все закружилось. И невидимый барьер, как стекло в пылающей домне, стал таять, размываться, пока не исчез совсем, уступив место распирающему ощущению Свободы. Неожиданно Дина почувствовала, как изнутри и снаружи на нее хлынула огромная радость и счастье. Она закрыла глаза и запрокинула голову, вдыхая, впитывая кожей это чувство, ощущая, как всю ее пронизывают ясные, прохладные, ласкающие потоки света. Мир для нее слился в радужные волны океана, сверкающего, переливающегося северным сиянием.
Через несколько минут Дина «вернулась на Землю», еще продолжая слышать малиновый звон музыки сфер, и выдохнула:
— А-ах!
— Хорошо? — улыбнулась Анна.
— Небесно! — ответила Дина.
— Вот и чудно, — заметила вестница и тихо продолжила, сложив ладони. — Выбор на самом деле есть у всех. Ты можешь отказаться. Тебя никто не заставляет.
Дина внимательно слушала Анну, обратив внимание, что кончики пальцев рассказчицы светятся в темноте.
— Родить аватара — недостаточно, — с глубокой серьезностью поясняла та, — его надо сохранить, защищать, пока он будет мал, и не мешать, когда вырастет. Оставаться любящей матерью, но помнить, что сущность, которую ты родила, — не принадлежит ни тебе, никому. И однажды твой ребенок, кого ты холила и растила, скажет тебе, что ты ему не мать, и не отец ему тот, кто зачал его тело, и будет прав. И ты должна будешь отпустить и не препятствовать его свободе. И если он решит сам, то вернется к тебе, но этого может и не случиться. От тебя требуется осознанность, понимание и безусловная любовь, поскольку высшим сущностям, таким, каким был Иисус, Кришна или Сиддхартха, трудно здесь. Сколько из них смогло родиться, обрести тело, но не пройти дальше: у кого преждевременно оборвалась жизнь, кто попал в сумасшедший дом. Ты должна не просто быть Матерью, а знать, как твоему ребенку порой сложно, даже невыносимо в чуждой для него среде, и поддерживать его. Поэтому от тебя будет зависеть многое.
— А я смогу? — робко спросила Дина.
— Сможешь, — подтвердила Анна. — Вопрос, хочешь ли?
— Да, — кивнула девушка, — только мне все-таки не верится в то, что вы говорите.
— Еще раз повторяю, ты можешь отказаться.
— Нет, я хочу! — воскликнула девушка, волнуясь.
— Это будет трудно. Подумай, сколько требуется, чтобы принять правильное решение, — Анна проверяла твердость ее желания.
— Я хочу! Хочу! Я мечтала об этом! Я хочу, я согласна, — уверенно, без колебаний произнесла Дина.
— Что ж, — молвила Анна, — значит, ты сделала выбор.
— Да, — ответила девушка и встала, сбросив с плеч шерстяной плед. Она подошла к обрыву и посмотрела в черную пасть ночи, в которой ничего невозможно было различить. Ее охватил легкий трепет, и она обернулась к посланнице: