Глава XVIII. Забвение
Камень, черную глыбу, местами рябую, поросшую бурыми пятнышками мха, а где-то совершенно гладкую, отражающую, как зеркало, свет, окружали скалистые осколки поменьше. Они, как свита, рассеялись по лужайке в почтительном удалении от излучающего мощь древней породы Камня. На широкой ровной ладони благоухающего луга его будто специально положили — царствовать в горделивом безмолвии, ожидая своего часа.
Лиловая яснотка, желтые радостные лютики, пушистая нежность одуванчиков и молочно-зеленые остролистые морозники с еще незрелыми плодами-сердечками в середине украшали «Царскую палату», где восседал Камень. Отсюда открывался вид на всю долину, хребты и горы, случайные дороги, полосками охры прорезающими кудрявую зелень деревьев, далекие полянки, сочные, будто постриженные. Чуть поодаль виднелся кизиловый лес. Над мелкими душистыми цветочками кружили старательные пчелы. Невысокие стволы кизильника росли вверх по склону, окруженные ельником и дикими грушами, цветущими колючими кучами боярышника. По краям поляны то тут, то там золотистыми и розовыми соцветиями приманивали насекомых рододендроны.
— Мы почти пришли, — обернулась Анна к своей спутнице, запыхавшейся от непривычно быстрого подъема в гору.
Дина попыталась разглядеть какое-нибудь подобие жилища, но вокруг была лишь проникновенная, девственная природа, наполненная жизнью растений и насекомых. С холодной надменностью взирали на нее уже не столь далекие, увенчанные коротко стриженными снежными шапками горные пики. Неестественно чистый, слегка разряженный воздух кружил голову.
Над хребтом с юга возвышалась плоская, как длинный стол Леонардовской «Тайной вечери», гора, так и прозванная местными жителями Столовой. Рядом черно-бурый воротник окружал кипельно-белую безымянную вершину. Пониже раскинулась ее зеленая бархатная мантия со складками из спускающихся вниз лесов.
Несмотря на крутой подъем и бессонную ночь, Дина была готова преодолеть себя и пройти еще столько же. Казалось, там — на самой высокой точке этих бесконечных гор ее ждет удивительное, трудное и нестерпимо желанное будущее. Многое было обещано, и успевшая истлеть надежда, как Птица Феникс, вновь зашевелилась на пепелище в глубине сердца. И все-таки иногда больно и неприятно кололо опасение, что вокруг — обман. Дина гнала прочь от себя страшную мысль — она хотела верить в сказку, в которой все к лучшему. Девушка пошла дальше, следуя за широкой спиной ничуть не уставшей Анны, доверившись этой странной «первой встречной». Они зашли в чащу кизильника, потревожив его тишину дыханием и шелестом травы под ногами.
Пройдя лесочек наискось, Анна остановилась. Дина выглянула из-за ее гренадерских плеч и замерла в восхищении. Они вышли к прозрачному озерцу, с каменистых берегов которого свисали к воде тонкие стебли растений. Мягкой россыпью травы окружили вросшие в землю стены из светлого камня. Под низкой крышей древнего строения, местами покрытой белыми пушистыми соцветиями, пряталась темная, полукруглая дыра, заменившая окно. С одной стороны заброшенный дом прикрывали ветви раскидистой голубой сосны, с другой — он слился с холмом из высоких, на крышу взбирающихся растений, густо усыпанных мелкими желто-белыми лепестками. Позади домика виднелись заросли диких цветов. Солнце нежно орошало брызгами лучей этот забытый всеми, трогательный уголок, пропитанный тишиной и покоем.
— Красота какая, — ахнула девушка.
— Запомнила сюда дорогу? — спросила Анна.
— Да, наверное, — неуверенно сказала Дина.
— Сделай пометку в памяти — это место тебе еще может понадобиться, — провожатая многозначительно посмотрела с высоты своего роста на хрупкую девушку, — бывают моменты, когда тебя никто, я подчеркиваю — никто, не должен найти. Здесь такое место. Скажем так, твое собственное.
— До этого у меня была только квартира, — вяло улыбнулась Дина. — А что, и со спутника дом тоже не заметят?
— Физически его увидеть, конечно, можно. Только вот никто не обратит внимания.
— А-а.
Они обогнули озеро и холм, очутившись возле узкого дверного проема, много десятков или сотен лет назад потерявшего дверь. Дина прошла внутрь, чувствуя себя на экскурсии по неведомым развалинам. Под сухой травой можно было разглядеть своеобразную плитку — круглые срезы деревьев, вдавленные навечно в земляной пол. О мебели не осталось даже воспоминаний. Небольшое, выложенное камнями возвышение, возможно, служило кому-то в незапамятные времена ложем или столом. Перед ним угадывались очертания круглого очага. Несмотря на огромные щели между стенами и крышей, дыры на месте окна и двери, здесь было полутемно. Дина поводила носком туфли, пытаясь очистить пол от сушняка и мусора, и обернулась к Анне:
— Мы здесь остановимся на ночь?
— Нет, намного дольше.
— Разве можно тут жить? — удивилась Дина, обводя глазами комнату. Усталость одолевала ее, пудовыми гирями повиснув на суставах и позвоночнике.
— Еще как, — усмехнулась Анна, сбрасывая на пол большой рюкзак. — У меня есть все, что тебе нужно.
Дина присела на каменный выступ возле стены, наблюдая, как ее спутница вынимает из прорезиненных недр рюкзака вещи и пакеты, выкладывая их на покрытый соломой пол.
Наконец, горку увенчал спальный мешок и синее ведерко. Анна периодически хмыкала, явно «подслушивая» Динины мысленные причитания: «Где моя нормальная жизнь, Господи?! Ах, моя милая квартирка, мои картины?! Овсяная кашка в „Пить кофе“, походы в кино на утренний сеанс, чтоб дешевле, примерки в магазинах с распродажами… черт их побери! Где мои такие обычные, любимые, нормальные девчонки?! Разговоры ни о чем, а не о великом предназначении?! Боже мой! Суждено ли мне снова пользоваться чудом цивилизации — горячей водой из крана в любое время суток?! Как же я хочу человеческий унитаз и шум транспорта за окном! Господи, где все это?! Вокруг первобытный строй с натуральным хозяйством…»
— Про свою большую любовь забыла, — расхохоталась Анна, глядя на тоскливую гримасу на лице девушки.
Однако хохот посланницы не развеселил Дину, скорее наоборот, вновь заставил ее сомневаться в истинности рассказанного ночью, несмотря на все чудеса и почти реальную встречу с Виктором… Слишком разные складывались образы между тем, как «должно быть» и тем, что она видела. Можно ли верить? На чудо способны не только посланники Божьи. Надежда, боязнь и усталость смешались у нее в груди неудобным комом. Дина ничего не ответила. А надо ли? Неужели она попала из огня да в полымя? Страшно…
— Сейчас отдохнешь, — ободряюще подмигнула абсолютно не утомленная долгой, местами почти вертикальной дорогой, Анна, — а бояться не надо, успокойся.
Дина молчала, прислонившись к холодному камню, лишь глазами следя за бодрыми движениями спутницы.
— Погоди, не засыпай, — улыбалась та, — возьми спальник, еще простудишься. Ты у нас — нежное мороженое. Если я отлучусь на какое-то время, имей в виду: хочешь пожить спокойно, за пределы кизильника не выходи. На нем зона сниженной важности заканчивается.
— Угу, — Дина развернула спальный мешок, отметив про себя его качество и очевидную дороговизну. Она разместилась на выступающем над полом «подмостке». По привычке девушка мысленно прочла «Отче наш», также мысленно перекрестилась, и провалилась в сон без видений.
Проснувшись, она не обнаружила в сырой комнате никого. Ветерок прорывался в оконную дыру и трепал ее волосы, возил по полу тонкие травинки. Дина выбралась наружу: вокруг все было также хорошо и тихо. Ей показалось, что здесь и вправду никто ее найти не сможет, и сам собой пришел покой, вытолкав взашей прежние сомнения. Ополоснув лицо холодной водой из озера, девушка вернулась под сень своего нового жилища и принялась рассматривать вещи, оставленные Анной. Похоже, та опустошила прилавки магазина «Экспедиция» — тут было все, что могло потребоваться «дикому туристу»: от фонаря до новенького металлического котелка, отмеченного копотью вчерашнего костра. Заботливая спутница в темный угол сложила съестные припасы, которых на первый взгляд хватило бы целому отряду альпинистов. «Кто-то совершил налет на продовольственную базу советских космонавтов», — подумала Дина, увидев жестяные тюбики с едой вместо зубной пасты. Беглянка вытащила из стопки туб на удачу. «Борщ?! Ух ты!»