— Нам нельзя задерживаться здесь, — говорила Дина, — я видела Сета. Он продолжает к чему-то готовиться. Не сомневаюсь, я — обязательная фигура в его игре.
— Мы уедем сегодня же. Прямо сейчас!
— Подожди, — она снова коснулась губами его губ, — так хорошо с тобой. Пусть это счастье еще продлится…
— Оно не закончится!
— Никогда не знаешь, чего ожидать с приходом солнца. Здесь и сейчас мне хорошо.
— Люблю тебя.
— И я тебя.
Погрустнев, Виктор признался:
— Я почти убил человека…, - и поведал о злоключениях в соседнем городке, закончив словами, — мне ужасно жаль, что я стал причиной чужой боли. И теперь я — в розыске.
Дина стала серьезной:
— Ты пообещал мне не создавать оружия…
— Во сне!
— То был не просто сон.
— Да, прости. Я должен был тебя послушать… Не сердись, — он склонил голову.
— Я не сержусь, глупый, — сказала она, — что сделано, то сделано. А выход обязательно есть.
Птичье многоголосие разбудило Дину. Розовеющее утро окутывало прохладой. Виктор еще спал. Боясь пошевелиться, Дина разглядывала его, наполняясь упоительным чувством тихого счастья. Такое серьезное совсем недавно лицо взрослого мужчины во сне разгладилось, успокоилось. Губы, сложенные бантиком, несмотря на окружающую их щетину, придавали его выражению трогательную детскость. Крошечные веснушки, морщинка на лбу от привычки хмуриться, родинка на левом виске вызывали нежность. Все такое родное. Он повернулся во сне и коснулся ее ступни большим пальцем ноги, у Дины по телу пробежала ласковая волна. Как можно сомневаться в том, что он — ее половинка, если даже это случайное прикосновение, его ровное дыхание, и просто то, что он рядом, приносит ощущение «дома», где тепло, хорошо и безопасно! Виктор приоткрыл ресницы, улыбнулся сквозь дрему. Еще не просыпаясь, он пробормотал чуть слышно: «Люблю тебя» и заснул опять. Через несколько минут он снова открыл глаза, и их взгляды встретились. Он обнял ее: «Иди ко мне», она поддалась. Их дыхание и движения слились в едином ритме.
Расцветающий день был полон радости. Дине и Виктору казалось, что все вокруг им улыбается: бутоны цветов и капли росы на лепестках и траве, горы в прозрачной голубой дымке, бабочки и мотыльки, фейерверками разлетающиеся из-под ног. Держась за руки, молодые люди шли вниз по усыпанной цветами поляне, едва чувствуя под ногами землю. Дина заметила ручеек, струящийся в траве тоненькой лентой.
— Побежали! — она потянула Виктора к ручью. — Я первая!
Как дети, они припустили к источнику наперегонки.
— Стой! — кричал Виктор. — Так не честно! Ты не хромаешь!
Но девушка уже склонилась над водой. Когда Виктор подошел к ней, она протянула ему наполненные ладошки:
— Попробуй, какая вкусная!
Виктор осторожно отпил и взглянул ей в сияющие глаза:
— Спасибо, фея, за живую воду!
Дина хитро посмотрела на него:
— А вот и не фея! — и, хохоча, окропила его холодными брызгами.
— Ага! — Он шутливо сдвинул брови и поймал ее руки. — Тогда кто это тут расшалился?
— Не я, — смеялась Дина, — это только мои руки…
— Ах ты! Игривый котенок! — говорил Виктор. — Такого только под мышку и айда!
— Да что вы говорите, господин ученый! — Дина смешно гримасничала.
— Вот-вот, ученый! С наукой не спорят, — строго сказал Виктор и поймал ее губы своими.
Когда они, наконец, оторвались друг от друга, Дина тихо сказала:
— Знаешь, по-моему, все уже позади. Все плохое кончилось.
— Да, ты со мной! И все будет хорошо! Пойдем?
— Пойдем, — кивнула она.
И они поторопились к уже показавшимся внизу крошечным домикам, утопающим в цветущих яблоневых садах.
Глава XXIV. Ритуальная магия
Отворачиваясь от страдающего лица девушки, Сет решил щелчком пальцев остановить ее истерику и не смог. Ему претило собственное бесконтрольное желание поцеловать распухшие от слез щеки. «Мне не нужны человеческие отношения, — сказал он ей. — Уходи сейчас же». Безотчетно маг опасался, что это существо смягчит его непробиваемый панцирь, и потому грубо выставил девчонку с поляны, где почти все было готово к действу. Глядя с возвышения, как согбенная фигурка удаляется вниз, Сет отогнал от себя тень сожаления. Он не позволит никому делать его уязвимым. Магу понадобилось совсем немного, чтобы вновь почувствовать привычное хладное спокойствие ума и тела.
Расписанная колода Таро ожила в его пальцах. Впрочем, он и так чувствовал ответ на поставленный вопрос. Жрица вот-вот найдется. И план, подобный сооружению, кропотливо выстроенному из карт, реализуется в назначенный срок. Взглянув на двурогую богиню на картинке карты, Сет теперь знал наверняка — завтра беглянка появится в деревне, и не одна.
Вскоре вернулся помощник, и трое мужчин сели в круг.
— Надеюсь, все готовы, — произнес Сет.
Соратники кивнули в ответ.
— Мы должны действовать, как единое целое, как совершенное орудие, проникающее из материального плана в тонкий. Физические законы — жернова, в которых каждый, кто не сумел стать мельником, становится зерном. Помните, что умение страдать, воздерживаться и умирать — это первые секреты, ставящие нас выше страдания, чувственных похотей и страха небытия.
Сет пустил по кругу чашу, наполненную чистой водой, и продолжил:
— В последние сутки пост должен быть особенно строгим, и ничего, кроме воды, не осквернит вас. Итак, все оговорено множество раз, но если у вас есть вопросы, самое время их задать.
— Как вы получите «части жертвы, разорванной толпой» для заключительной части церемонии? — спросил Евгений.
— Над этим работает Миша. Жертвоприношение будет стоящим, — сказал Сет.
— Честно, никак не предполагал, что это будет Миллер, — усмехнулся Вольф.
— Его карма соответствует нашим планам, — ответил Сет.
— Вы уверены, что все получится? Ведь вы не думали, что Миллер появится здесь? — с сомнением в голосе сказал помощник.
— Мы выстраиваем паутину, а попадает в нее тот, кто должен. Когда ты, Женя, платил нацболу в Москве за кавказского студента, неужели думал, что тот был мне просто неугоден? Маг, как шахматист, должен предвидеть все события в будущем, за исключением тех, что зависят от свободной высшей воли или непостижимой причины. Его искусство в том, чтобы понимать, что произойдет через три-пять-сто шагов после инициированного им действия. Спасибо Миллеру, он сделал за нас полдела. На редкость облегчил задачу, напав на местного вожака. Но произошло это по моей воле и тогда, когда это стало нужным, — Сет повернулся к гипнотизеру. — Кстати, Миша, твое яростное выступление на городском радио меня покорило. До сих пор удивляюсь, что они приняли тебя за своего.
— Совершенствуюсь, — довольно потер руки Вольф.
— Я так и не понял, — признался Евгений, — зачем нужен был тот семинар о Египте в Денебе…
— Да будь он хоть о психологии котов! — смеясь, ответил Вольф. — Мне надо было увидеть аудиторию, а ей услышать пару моих вступительных слов. Можно, конечно, было обойтись и без этого, но так выходило наверняка: больно уж разномастная публика.
— В мире зарождающегося хаоса, раскрученного нашей волей, возникнет большая потребность в порядке, — сказал Сет, — но сначала из малых зерен ненависти вспенится буря негодования. Мы взрыхлили почву для оплодотворения семенем наших идей, для создания нового мира, для других энергий и иных законов.
Воскресное утро не сулило жителям деревни ничего необычного. Как всегда, многие отправились в город: за покупками на большой базар или пошататься среди асфальтированных улочек и маленьких пластиковых кафе, посмотреть кино в приземистом кинотеатрике, выгулять «в свете» обновки. Забитый до отказа пассажирский «Урал» на громадных колесах в одной части дремал с пустыми кошелками, в другой — возбужденно переговаривался о дневных планах и вчерашней дискотеке.