Два нижних места были застелены постельным бельем. На средних полках — только матрацы и подушки. Верхние полки пустые, чтобы вновь прибывший сразу мог понять, кто есть кто.
На двух нижних шконках по-обезьяньи расселись два здоровенных мужика грозно-скучающего вида. Лет по тридцать-тридцать пять. На оголенных плечах и руках синели тюремные наколки — летопись уголовных заслуг. В тайном смысле татуировок Толстых не разбирался, но даже дурак бы понял: ответ придется держать перед этими верзилами.
Далее по вертикали располагались менее заслуженные пассажиры. На средних полках разместились двое крепких парней лет по двадцать пять — судя по всему, бойцы. На верхних лежаках с каждой стороны теснились еще по два человека. Из-под нижних шконок с любопытством выглянула пара малоприветливых физиономий. «Здравствуйте, товарищ. Добро пожаловать в наш маленький, но гордый коллектив».
«Бог ты мой, — подумал Геннадий, — если это приличная камера, то как же выглядят все остальные?..»
Впрочем, задавать этот вопрос он не стал. На вновь прибывшего выжидающе уставились десять пар глаз постояльцев.
«Тихая камера», в которую определили Толстых, считалась «неправильной». Тон здесь задавали семейные. Начальник изолятора рассудил так: если этого чудика посадить в нормальную хату, его там «расколят» в ноль минут. Информация может просочиться наружу, а мне это надо?.. Здесь же уголовнички мужичку скучать не дадут. Им по барабану, кто сидит и зачем…
Бивень (тот, что сидел на нижней полке справа) числился «смотрящим», то есть арестантом, которому по статусу положено следить за порядком и справедливостью в камере. На деле он беспредельничал вместе со своей свитой, в которую входили Хряк и двое молодых братков — Чифирь и Шматок.
Толстых возник перед арестантами в голубом спортивном костюме и фирменных кроссовках без шнурков. В руках набитая сумка. Стараясь придать своему голосу как можно больше бодрости, бизнесмен произнес:
— Здорово, мужики!
Бивень скорчил гримасу:
— Мужики в огороде!..
Повернув голову в сторону Хряка, он спросил:
— Чё это за петух?..
Кореш пожал плечами, привстал со шконки, облокотился на локоть:
— Ты кто?..
— Гена…
Чифирь расхохотался:
— Крокодил!..
Теперь хохот охватил всю камеру. Новое «погоняло» всем понравилось.
Толстых в замешательстве застыл в проходе, не зная, куда деть свою сумку, да и себя вместе с ней. Бивень покосился на Хряка, тот понял с одного взгляда: предстояла камерная развлекуха. Покуражиться над новичком — одно удовольствие.
Геннадий потоптался на месте, словно цирковой медведь, и сделал шаг вперед.
— Куда попер, как трактор?! — угрожающе глянул на него Бивень. Он широким жестом обвел камеру руками: — Ты людям за статью свою ответь!
— Что ответить? — не понял Толстых.
В разговор вступил Хряк:
— По какой «грузишься»?..
Пока Геннадий судорожно пытался соотнести вопрос с тем беглым инструктажем, который он получил от офицера, с верхних нар последовала подсказка:
— Какая статья?
Хряк грозно осадил добровольных помощников:
— Эй, там, рты позакрывали!!
Толстых выпалил:
— Сто тридцать вторая…
В камере повисло молчание, которое сменилось изумленными возгласами. Из-под нижних шконок выглянули шныри. На их серых, изголодавшихся лицах читалась смесь тревожного изумления, как у двух мартышек, волею судеб попавших в виварий.
— Какая-какая?!
Решив, что авторитетность статьи прибавила ему вес в глазах зэков, и они тут же его зауважали, Геннадий бодро уточнил:
— Часть два…
Бивень изумленно окинул взглядом тщедушную фигуру в вызывающе ярком спортивном костюме:
— Да ты половой гигант, в натуре!!
Толстых сделал попытку поучить арестантов уголовному кодексу:
— Вооруженный разбой. Ограбил обменный пункт. В маске.
Камера грохнула от хохота. Давясь от смеха, Бивень произнес:
— Даже в маске? И кого ж ты там поимел?..
— Кассира…
Ответ вызвал новый взрыв хохота.
— Бабу?..
— Нет. Мужика.
Смех грохнул с такой оглушительной силой, что у бизнесмена зазвенело в ушах. Он никак не мог понять, что смешного в разбойном нападении на обменный пункт.
Четверо зэков спустились с верхних шконок, чтобы получше разглядеть юмориста. Увидев это, Хряк пинками загнал их обратно: