Проснулся он неожиданно, как бы рывком. Все вокруг двигались. Антон тоже вскочил на ноги и оказался в центре шеренги, образованной поднявшимися «дружинниками». Напротив них, шагах в десяти, словно на параде, по стойке «смирно» с автоматами на плече стояли рукопашники во главе со Щекиным. Рядом застыли отец Никифор и Чубенков.
– Поскольку власть в отряде захвачена криминальными элементами, мы не видим возможности для дальнейшего совместного продвижения, – отчеканил Щекин. – Мы покидаем отряд и призываем всех, кто является верным сыном своей родины, последовать за нами.
– Это кто здесь криминальный элемент? – с вызовом выкрикнул Васильев, выходя вперед.
Рыбников сзади положил ему руку на плечо, очевидно, призывая «снизить обороты», потом встал вровень с лидером и крикнул:
– Глупость делаешь, Павел. Сам рискуешь и нас подставляешь.
– Мы с тобой все уже обсудили, Никита, – отрезал Щекин. – В последний раз предлагаю следовать за нами всем, кто не хочет подчиняться преступникам.
– И всем истинно верующим следует с нами идти, – объявил отец Никифор. – А кто останется, на того кара Божья падет.
Рыбников явно хотел что-то сказать, но неожиданно Васильев отскочил в сторону, выхватил пистолет и навел его на Щекина.
– Стоять! – заорал он. – Кто первый к выходу пойдет, пристрелю к чертовой матери.
– Сергей, опомнись, – крикнул Рыбников.
Он повернулся к Васильеву, и его рука непроизвольно легла на рукоять заткнутого за пояс меча. Спонсор сделал еще один шаг в сторону и навел оружие на Рыбникова.
– И ты уймись, Никита. Не ты здесь командуешь. Как я сказал, так и будет. Ну-ка, десять шагов назад. Знаю я твои штучки.
Рыбников не сдвинулся с места.
– Назад! – рявкнул Васильев. – Сам же говорил, если один командовать не будет, все погибнем. Вот и не обижайся. Я здесь все решаю. Отойди, Христом богом прошу. Пристрелю иначе. Сам знаешь, другого выбора у меня нет.
Рыбников немного помедлил, а потом все же отошел на требуемое расстояние.
– Сергей Семенович, вас же избрали, – крикнул Алексеев.
В то же мгновение главный жрец Перуна оказался на прицеле, но потом Васильев начал медленно поворачиваться, обводя пистолетом всех собравшихся.
– Можете переизбрать, – язвительно сказал он. – Только голос моей «беретты» не забудьте учесть, электорат сраный. С голыми руками да шашками против волыны! Поглядим, какая у вас демократия получится. Поймите, черт вас раздери, мне не власть нужна. Просто, если вы со своими философиями нас поведете, погибнем все на хрен. А меня это не устраивает. Короче, так, мужики, никто никуда уходит. Я так сказал. Выйдем все вместе. – Васильев сделал паузу и снова повернулся в сторону рукопашников. – Но есть кое-кто, кто нам явно будет мешать.
Пистолет застыл на Щекине. Рукопашник напрягся и медленно потянулся к рукояти шашки. Антон понял, что сейчас произойдет непоправимое. Каким-то шестым чувством он осознавал, что приблизиться сейчас к Васильеву не сможет никто, потому что любое движение не укроется от опытного стрелка… Движение, вот что надо!
Антон выхватил из-за пояса нунчаки и метнул в голову Васильеву. Тот ловко увернулся, снова вскинул оружие. Антон увидел, что прямо ему в лоб смотрит дуло пистолета. Мгновения показались минутами, и парень понял, что настал его смертный час…
Неожиданно пистолет вскинулся вверх и выстрелил. Пуля просвистела над головой Антона. Из груди Васильева, на уровне сердца внезапно вышел окровавленный клинок. Той доли секунды, которую Васильев потратил на уклонение от нунчак, Щекину хватило, чтобы одним прыжком оказаться рядом, обнажить оружие и нанести удар. Пистолет со стуком упал на каменный пол. Глаза спонсора закатились.
– Ты что наделал? – выкрикнул подскочивший Рыбников.
Щекин хладнокровно выдернул оружие, и тело Васильева рухнуло на каменный пол.
На несколько секунд в храме повисла гнетущая тишина. Все застыли в оцепенении, а потом раздался истошный женский вопль. Девчонка-ушуистка забилась в истерике. Жихарев с одним из своих парней принялся ее успокаивать.
Это вывело присутствующих из ступора. Все одновременно подались вперед и плотно окружили лежавшее на полу тело. Рукопашники, ушуисты, кулачники, «японцы», – все перемешались. Над убитым стояли Рыбников и Щекин.
– Собаке собачья смерть, – спокойно обронил Щекин.
– А обезоруживать ты уже разучился? – проворчал Рыбников. – Ведь мог же.
– Может, так оно и лучше будет. – На лице Щекина не дрогнул ни один мускул.
Рыбников безнадежно махнул рукой. Возникла пауза. Под трупом медленно растекалась лужа крови. Алексеев наклонился и поднял пистолет.