При моем появлении он неторопливо поднес салфетку к густым черным усам, промокнул ее и только тогда встал, вышел из-за стола, встретил меня на середине кабинета. Я, не чинясь, протянул руку.
— Доброго дня, Анатолий Петрович! Я — Волоцкий…
— Наслышан! — осторожное, но крепкое рукопожатие. — Чем обязан? Как-то неожиданно…
— Я к вам по поводу происшествия в Михайловском. Там в пожаре погиб один человек, хотелось бы прояснить ситуацию.
Кузнецов на мгновение свел к переносице брови, вспоминая подобный эпизод, и тут же качнул головой.
— Да-да! Я вел это дело! Вы говорите о том несчастном старике, сгоревшем в бане?
— Петр Дементьевич был моим наставником в кадетской школе, — я по приглашающему жесту сел за стол напротив следователя. — Когда узнал о произошедшем, сразу бросил все дела в Испании и сюда примчался. Хотелось бы ясности. Я опросил жителей деревни и у меня появились сомнения.
Следователь простучал пальцами по столу нервную дробь.
— Неужели из самой Испании?
— Представьте себе, — сухо произнес я. — Он был очень мне дорог, понимаете?
— Что именно вызвало у вас сомнения, сударь? — последовал тяжелый вздох.
Я не собирался выдвигать свою версию произошедшего, чтобы не натолкнуть Кузнецова на парадоксальные выводы о прошлой жизни дворянина Федора Скарятина.
— Мне удалось выяснить: опознание прошло формально, без должной фиксации оного; вскрытие трупа не проводилось, как и следственные мероприятия магического отдела. Потом, уже позже, я узнал о серьезных проблемах, с которыми столкнулся мой наставник. За его домом кто-то следил, о приезде чужаков говорили местные. Хочу знать, подобный прокол со стороны Восьмого делопроизводства досадное недоразумение или намеренное нежелание затянуть следствие и убрать его в архив?
— Интересные у вас осведомители, — пробормотал Кузнецов, но в его глазах я заметил нешуточную злость. Ну да, где-то в его ведомстве знатно протекало. Мне тоже стало интересно, каким образом Устим получил информацию о следствии. — Не намекнете, кто это мог быть?
— Ни в коем случае. Это совершенно исключено.
— Не всегда магическая экспертиза может установить личность человека, — заиграл желваками Кузнецов. — Скажу откровенно, господин Волоцкий: я требовал от магов провести необходимые мероприятия, но получил отказ. Не знаю, чем это было мотивировано.
— Вы говорили с господином Зотовым?
— Так точно, имел беседу, — на лице следователя промелькнула тень досады. — Господин архимаг, создалось впечатление, не горел желанием копаться в обыденном деле, где пострадал мирянин. «Картина до безобразия понятна», — сказал он и отказал в экспертизе.
У меня в голове зароились мысли, только я не знал, как подступиться с расспросами к Кузнецову.
— То есть Зотов курировал расследование по магической линии?
— Именно, — подтвердил Анатолий Петрович.
— Вы знали, что погибший в прошлом служил в наемных бригадах, был егерем, а потом работал в местной кадетской школе?
— Об этом сказала его жена, и я тотчас же поехал туда для выяснения некоторых обстоятельств…
— И там вы поняли…
— Да, именно после поездки я получил недвусмысленный приказ завершить дело.
Хм, интересно получается. Про мои отношения с Жарохом знали только преподаватели, и кто-то из них связан с князем Щербатовым некими отношениями. Впрочем, черт с этой тайной. Она уже несущественна в свете надвигающейся развязки. Скорее всего, сам Зотов с подачи тестя свернул расследование. А зачем? Только одна версия приходила на ум: за мной подчищали следы, старательно убирая из моего прошлого сам факт знакомства с Жарохом.
Так себе догадка, потому что не вижу логики в действиях князя и Игната Зотова. Может, она и есть, но ломать голову не хочу. Сейчас есть дела поважнее: отбить желание Демидову лезть в мою жизнь.
— А кто эти люди, приезжавшие в Михайловку? — на всякий случай спросил я. — Выяснили?
— К сожалению, никто из местных даже номеров машин, на которых они приезжали, не запомнил.
— Было несколько машин? — удивился я.
— Однажды приехали на черном «орионе», потом был черный же внедорожный «скиф». Цвет автомобилей универсальный, неброский. Таких по губернии сотни.
— «Скиф» не самая распространенная в Торгуеве машина. Серьезный транспорт.
— За это и зацепились, — кивнул Кузнецов. — Прошерстили всех владельцев по губернии, обнаружили всего тридцать штук. Пять из них принадлежат нашему князю Борису. Сами понимаете, к чему привело бы излишнее внимание к подобному факту.