Это было так давно, казалось ей.
Девушки понимали, что последний раз беседуют вместе, хотя где-то внутри и теплилась надежда все-таки когда-нибудь еще встретиться. Они стояли на большой площади с множеством клумб перед парящим у края площади паромом, на котором люди улетают в Большой дворец, а оттуда в Большой мир. У Греты в руках тоже были цветы. Их только что ей подарила Матильда.
К ним подошла дама Бэль, чтобы проводить свою любимицу.
– Я так рада Вас видеть, – тепло улыбнулась Грета. – Спасибо, большое, что пришли.
– Как же я могла не прийти? – все с той же доброй улыбкой ответила дама Бэль.
– Ах, как жаль, что дама Фима успела проводить только Франческу, – с грустью сказала Грета.
– Что ж поделаешь! Разве мы можем успеть все? – ответила дама Бэль. – Вот мне уже сейчас, наверное, лет шестьдесят. Вот случилось тебя проводить. А даст…
Дама Бэль неожиданно замолчала и подумала, что все-таки за столько лет она не забыла еще того, как они раньше говорили «даст Бог…»…. Хорошо, что она вовремя остановилась.
– Может быть, успею и Матильду проводить, – продолжила она. – А даме Фиме было уже, наверное, больше семидесяти.
– Дама Бэль, А Вы вот иногда говорить «лет», «шестьдесят лет»… А как это? Что это такое «лет»? – И еще Матильда добавила. – А мне сейчас сколько лет?
«Да! И этого тоже не следовало мне вам говорить», – тяжело вздохнув, подумала дама Бэль.
– Тебе сейчас, наверное, лет двадцать пять уже будет. Попробую вам объяснить, что это такое «лет». Вот у нас есть Сиклан, мы по нему считаем сиклоны. А раньше было Солнце. Оно было такое желтое, и такое теплое, особенно по весне. Летом оно бывало и жарким, но я помню именно весеннее. И по нему мы считали годы: один год, два года, пять лет, десять…
Дама Бэль прикрыла глаза. Матильда и Грета поняли, что она погрузилась в приятные воспоминания.
– А Солнце было лучше, чем Сиклан? – спросила Грета.
– Лучше или хуже, не скажешь. Оно было другое. Сиклан тоже очень красивый. А Солнце было желтым. И там под Солнцем было тоже очень много людей, гораздо больше чем здесь.
Дама Бэль вспомнила, что на самом деле ее зовут Изабелла, вспомнила всех своих друзей и близких, которых она не смогла проводить в их последний путь, вспомнила… И на ее глазах проступили слезинки.
– А почему его не стало?
Девушки не могли слышать мыслей Изабеллы, но их вопрос прозвучал как логичное продолжение.
– Почему его не стало? – задумчиво и с легким удивлением проговорила Изабелла, вспоминая своих не родившихся двойняшек.
А ведь она так любила детей. Она вспомнила и те месяцы горя, и те странные обстоятельства, когда ей предложили на всю жизнь посвятить себя детям, но с условием, что придется всех забыть и оставить…
– Почему вы, думаете, его не стало? – спросила она.
– Мы не знаем. Это Вы говорите, что оно было раньше, – ответила Матильда.
– Оно, наверное, осталось, – дама Бэль по прежнему была в плену воспоминаний.
– Но где же оно тогда? – Грету определенно заинтересовала эта история, от которой у дамы Бэль стали мокрыми глаза.
Но Грета ничего пока не понимала. Как не понимала она и того, отчего могут стать мокрыми глаза.
– Там же, где и было. Не знаю, мои золотые. Наверное, там же, где и было. А я теперь здесь, – выдохнула дама Бэль.
– Наверное, Солнце в Большом мире! – радостно воскликнула Матильда. – Грета. И ты увидишь его!
– Дама Бэль, так Вы были в Большом мире? – почти прокричала Грета. Так, что услышали окружающие. – Что же Вы раньше не рассказывали?
Дама Бэль, словно ее одернули, неожиданно поняла, что наговорила слишком много лишнего.
– Я не знаю, девочки, что такое Большой мир, и где это. Наверное, я уже совсем старая стала и много себе напридумывала, – ласково улыбнулась она.
*
Зазвучал паромный марш. Это был знак, что пора прощаться. Грета, дама Бэль еще раз обнялись и поцеловались. Грета нисколько не грустила, покидая Клетион – мир, ставший родным для нее. А свой настоящий родной мир с Солнцем она не вспомнила, даже слушая рассказы дамы Бэль.
Так же счастлива, как и Грета, была Матильда. И только дама Бэль, в отличие от них, старательно скрывала свою печаль от расставания. Расставания с теми, кого любишь. Она была так воспитана и научена любить тех, с кем рядом, и болеть в разлуке, хотя одновременно и радоваться за них, за исполнение их заветных желаний.
Сделав свой последний шаг здесь, Грета ступила на паром и одновременно в новую жизнь. Вместе с ней на паром взошли еще сотни человек. Они все так же кому-то махали рукой, когда паром начал медленно уплывать вдаль и вверх к Большому дворцу через глубокую пустоту, заполненную сизой дымкой. В этот момент на площади находилось огромное количество людей, среди которых было много детей.