Сегодня, однако, было уже темно, а светили лишь избранные фонари.
Захар не заметил машину, которая свернула за ним в переулок и ехала позади, дожидаясь, когда Захар начнет переходить улицу, а переходил он ее обычно возле какого-нибудь из горевших фонарей. Только он приблизился к проезжей части, машина прибавила скорости и остановилась напротив Захара как раз, когда тот шагнул с тротуара. Прямо перед Захаром открылась дверь:
– Нужна соломка? – раздался вполне обычный не вызвавший бы в другой остановке тревоги голос и салона. Да и интонация была ненапрягающей.
– Как-то нет, – ответил, запинаясь, Захар и вернулся на тротуар, торопливо зашагав вперед.
– Не дерем, договоримся об обмене, – продолжили из машины, двигаясь вслед за Захаром. – Не надо? Давай так поговорим, есть разговор.
– Да, как-то обойдемся, – буркнул Захар, все-таки ощутимо встревожившись.
– Подожди, не спеши так. Это на счет них.
– Я никакую не курю и ничего не колю, – пытался оторваться от навязчивой машины Захар, впадая медленно в панику с одной лишь мыслью: «Это какой-то пипец пипецкий!»
Фраза «на счет них», однако, его зацепила, но еще больше насторожила. Захотелось узнать подробности. Но обстановка была явно не располагающей: темный переулок, он один, подозрительный автомобиль, опять же мама с детства говорила «не разговаривать…».
«На счет них…, – пролистывал варианты Захар. – Мало кто знает о них что-то стоящее. Или они хотят узнать у меня? Так они могут быть ими…, где гарантия…»
Он все-таки отошел дальше от края тротуара и поспешил к перекрестку, где свернул не в свою сторону, но на более освещенную и оживленную улицу. Пройдя один дом, он исчез в торговом центре.
Все произошло очень быстро, но нервы так ошпарило адреналином, что он чувствовал взгляды даже спиной, а каждый встречный взгляд ему теперь казался омерзительно подозрительным, или это просто со стороны людям было заметно, что он весь на иголках, и люди на него странно смотрели.
Случай, однако, заставил его изменить маршрут домой. Он стал обходить философские улицы стороной.
***
Но даже людными улицами, оказалось, ходить не на много спокойнее.
Возвращаясь снова через несколько дней домой и проходя оживленный пятачок, Захар по своему обыкновению разглядывал все вокруг, неподвижное и не очень. На одном из таких не очень, точнее одной, в своеобразной униформе нежно жидкого цвета в желтящем под глубокую старину свете фонарей задержался взгляд с отдачей в мозг: «Хм… Чёсе! Девица из разряда не проходите мимо, не подходите близко!» Присмотрелся. А девица бровками только опа, глазками так тыц. И вкрадчиво и медленно:
– Есть, о чем потолковать.
«Ну, ситуация понятна, – подумал Захар. – Только не понял, с чего это она интересуется, есть ли у меня, о чем с ней потолковать? Заторможенно приостановился. Или это теперь так называется?»
– У меня?
– Не у тебя. У меня, – продолжила девица.
– Предпочитаю у себя, – брякнул Захар.
– У меня есть, о чем с тобой потолковать, – тем же соблазнительным тоном, но предельно ясно уточнила девица.
– У меня жена, ребенок, – Захар пошел медленно вперед, припомнив недавний случай.
– А говоришь, предпочитаешь дома? – девица поплыла за ним.
– Ну, с женой!
– И ребенком? – хихикнула она, вцепившись ему в руку. – Я же вижу тебя насквозь!
– Как мило!
– Может, все-таки пройдем куда-нибудь? – не сдавалась коварная бестия, обмахивая Захара ресницами.
– Засубботимся, так сказать, по самую пятницу! – отшучивался Захар.
– Ммммм, да у тебя аппетит какой юношеский! Люблю такой, – опьяняла она словами.
– У меня жена, – повторил напряженно Захар.
– Тогда не пойдем. Присядем здесь? – она взглядом указала на уютное местечко в двух шагах от них. – Потолкуем.