– Круглолицая?
– Да, вроде круглолицая, – видно было, что Захар с трудом вспоминал подробности. – Она больше молчала, я еще плохо запомнил. И плечи у нее, кажется, такие, ну, крепкие.
– Подожди, я позвоню Палаше, если она, конечно, там, – полностью уйдя в свои догадки сказал Глеб.
– Зачем? – удивился Захар. – Подожди, подожди, – вдруг затараторил Захар, – ты хочешь сказать, что это… что я не узнал…
– Спокойно, Захар, – перебил его Глеб. – Лина, Лина, родинка на носу и подбородке, – продолжал он бубнить под нос.
– Ну, может и не узнал, я ее плохо помню, мы детьми тогда были, – уже почти сам с собою говорил Захар.
Когда Пелагея ответила, Глеб передал ей описание Лины и добавил:
– Давай, опиши теперь ты, а Захар попробует вспомнить, похоже или нет.
– Круглое лицо, но подбородок заостренный немного, широкая улыбка, она почти всегда улыбается, без ямок на щеках, крупные глаза, карие, всегда в них какая-то мысль отражается, но никогда не поймешь, о чем она думает, мочки ушей такие пухлые, верхушки прижатые, волос тяжелый прямой, всегда был, она не завивалась и длинная челка, с детства, часто нападает на глаза, – Пелагея вспоминала подробности без остановки, словно смотрела на сестру.
Глеб наблюдал за Захаром, тот чаще кивал и иногда прищуривался, как бы сомневался, но ни разу не сказал нет.
– Лаш, ты сегодня летишь сюда, – неожиданно сказал он. – Захар назначил с ними встречу. Мы не знаем точно, когда, но есть, полагаю, несколько дней. Тете Виолетте, наверное, не говори лучше пока.
На следующий арияд после знакомства взахлеб с Авдеем дети очень хотели остаться дома и продолжить общение с новой игрушкой, иначе они не воспринимали своего нового знакомого. Но Дешу нужно было по научным вопросам лететь на внутренний полюс Калипра, и он решил, что спокойнее будет, если дети будут в педагогиуме.
Они, конечно, сопротивлялись и уговаривали, но послушались Деша. Зато там они уже смогли поделиться впечатлениями со своими друзьями. У кого-то из них дома уже тоже появились люди, так что было, о чем поговорить, что сравнить.
– А что твой делает? – спросил Нимспей, приятель Майола.
– Да ничего особенного. Только с собакой несколько раз в арияд гуляет, – ответил Майол. – Он считает, что так нужно. Мы с Картесом, как он, не гуляли.
– Ааа, точно! У тебя же еще собака с Земли есть! – вспомнила Аонила, еще одна ученица из класса Майола. – Ну, вы, конечно, крутые!
– А у нас она следит дома за порядком, за садом, – продолжил Нимспей. Так прикольно за ней наблюдать! Пока. Суетится, возится, кряхтит… Старается! У наших соседей тоже есть человек. Так они познакомились и теперь вместе на пробежку ходят.
– А зачем? – удивился Майол.
– Их так учили.
– Кто их так учил? Они тоже в каком-то педагогиуме что ли сначала были?
– Она говорит, на Клетионе. Так им полезно для здоровья, – пояснил Нимспей.
– И в инструкции написано, что нужно обязательно давать им время для занятий спортом, – добавила Аонила.
– А наш никуда не ходит, никаким спортом не занимается. Спрошу у него, почему, – сказал Майол.
***
Практически весь арияд Авдею пришлось провести одному, не считая компании Картеса, который не только был отличным собеседником, точнее слушателем, но и терпеливейшим педагогом. Он легко выдерживал все ошибки и произношение Авдея, который начал изучать пратиарийский. Деш, по его просьбе, оставил ему кое-какие пособия для этого, по которым пратиарийцы учат земной язык.
Многочисленные упоминания в разговорах носителей, лабораторий, стабилизаторов, принципов и многого другого привело Авдея, человека, имеющего непосредственно отношение к науке, к мысли напроситься в лабораторию Деша, чтобы увидеть, что собой представляют и носитель, и, собственно, Земля. По возвращении Деша он так и сделал, хотя он понимал, что это, скорее всего, окончательно уничтожит его представления о мире, космосе, вселенной.
Дешу пришлось вызывать гон, чтобы быстро спуститься из дома вниз до стартов вместе с Авдеем, ведь Авдей не мог скользить по воздуху.
– Как тебе Мантама? – спросил Деш Авдея. – В прошлый раз, когда мы из университета летели, ты, наверное, ничего и запомнить не успел?
– Мантама это…? – попытался вспомнить Авдей.
– Это наш стацион. Город, по-вашему. Второй по величине на Калипре. Калипр – это, считай, планета.
– Дороги у вас причудливые! – сказал Авдей, когда гон подныривал под очередную.