– Айм эмэрикэн! – довольный повторил он.
– Америкэн, значит, говоришь. Американец штоль? Ну, гут, гут! Или нихьт гут?11 Ох, и не люблю я вас! Сам не знаю, за что, но не люблю. Уж не обижайся, если что. А я русский. А эти кто? Я Макар, – повторил он, обратившись к Бинэси.
– Он, наверное, спрашивает, как вас зовут, – перевел остальным Майкл.
– Огимабинэси, – ответил индеец.
– Я так и думал, какое-нибудь не киношное замороченное имя, – ответил Макар. – Это только в кино Орлиное Перо. А попроще ниче не придумать?
Как будто отвечая на его вопрос.
«Опять он выделывается со своим Огимабинэси, кто ж это выговорит?» – подумал Майкл.
– Айколхимджаст Бинэси12, – сказала Майкл, но сообразив, что Макар не понимает по-английски упростил фразу, показывая на Бинэси. – Бинэси, Бинэси.
– А! Просто Бинэси. Я так и думал, что можно проще, – Макар протянул индейцу руку.
Тот тоже поприветствовал бледнолицего рукопожатием.
– Макар, – обратился Макар следом к совсем темнокожему.
– Кофи, – сухо ответил тот, понимая, что все знакомятся, но не имея возможности добавить что-нибудь понятное еще.
– Гэ, гэ – позабавился Макар такому совпадению цвета и имени. – Ладно, посмотрим, как завариваться будешь! Ну, а как зовут вашу даму? – Макар обратил свое внимание на девушку. – Я Макар.
– Пейжи, – смущаясь больше других, ответила та.
Макар привел их в свою комнату и предложил одеться. Выбрав себе одежду, Майкл понял, что после столького времени, проведенного в лесу, наконец, одеться, конечно, приятно, но… Он объяснил Макару, что не плохо бы помыться, почесав себя по груди, по плечу.
– А ты, однако! – удивился Макар, но показал, где здесь можно помыться, открыв зеркальную дверь.
Майкл вежливо поблагодарил. Он принял душ с таким удовольствием, сразу вспомнив дом. За это время Бинэси удалось объяснить Макару, что они очень долго ходили и уже снова проголодались.
– Да вы прямо господа, как я посмотрю. И одеться, и помыться, и поесть, – шутя-нарочно говорил Макар. – Ну, я вас понимаю. Сам так же дикарем здесь ходил: ничего не знаю, поговорить не с кем, жрать хочу как февральская дворняга. А вы-то, кстати, из того леса, что ли? Я доходил до конца коридора, но в лес не решился идти. Ааа… Да с кем я разговариваю? – выдохнул Макар, видя, что разоряется впустую.
Но он уже так давно ни с кем не разговаривал, что все равно продолжал нести небылицы без остановки.
Вышел Майкл. По очереди пошли в душ остальные.
– Вот. Сейчас всех вас помою, и пойдем есть, – грустно сказал Макар. – Тут не далеко, минут за двадцать, тридцать дойдем потихоньку.
Макар вывел всех снова в большой тоннель и повел дальше вглубь здания. Наконец они дошли до конца тоннеля.
– А здесь нет двух одинаковых колодцев, – сказал Майкл.
– Да, – согласился Бинэси. – Здесь они объединены в один широкий.
Пройдя этот пятачок, дверь и следующую за ней большую комнату, они оказались в столовой и дальше в кухне. Здесь-то их и обрадовал Макар.
Обед выдался несколько более разнообразным. Были те же яства, что и в лесу. Но были и другие. Некоторые из них прежде они не решались есть. Других даже не видели. Поначалу на правах скромных гостей ели молча, не считая потока открывшегося сознания Макара, который никто не понимал, но и не пытался приостановить.
– А это место не менее странное, чем лес, – разбавил, наконец, тишину Бинэси.
– Здание огромное. Но не менее, а может быть и еще более однообразное, чем лес, – ответил Майкл.
– Но главное, что здесь тоже не умрешь с голоду, – продолжил оптимистично индеец.
– И что здесь есть во что одеться, – добавила Пейжи.
– Это точно! – поддержал ее Майкл.
И они втроем засмеялись.
– А вы сами-то чего в лесу делали? – поинтересовался Макар.
Гости на все вопросы Макара только пожимали плечами, после чего снова затихали. Потом стали пытаться о чем-то спросить его. С такими же успехами.
– Да. С вами приятно поговорить! – сказал Макар. – Похоже, что вы говорите на чертовом английском. И что же я его не учил-то? – тоскливо сам себе говорил он. – Только и знаю мейнемиз13.
– Дью ноу инглишь?14 – обрадовался Майкл, услышав что-то узнаваемое.
– Че ты сказал? Ты мне? Не. Ноу15, ноу. Я не понимаю, – отказывался Макар, продолжая разговаривать сам с собой. – Ох, и черти вы нерусские. И поговорить-то с вами не о чем. А как хочется поговорить. Дни здесь длинные, ночи еще длиннее. Покуковали бы вы здесь с мое! Посмотрел бы я тогда на вас, как бы вы молчали.
У Пейжи уже было видно, что закрывались глаза. А сытость тянула в сон еще больше.