– Да. И мы уже не в первый раз сталкиваемся с такими сокращениями, – руководящий тон сменился на товарищеский, поскольку острые углы вопроса уже прошли.
– Увы! Это так! – подтвердил «старейшина» совета. – Хорошо, что хоть иногда с громкими лозунгами властители, так сказать, с барского плеча возьмут и скинут нам прибавку, которую позже начинают обрезать то с одной стороны, то с другой. А без подачек мы бы уже давно сидели в бублике. Но это, извините за отступление, сбоку темы.
– Жалко старушку! – слова были сказаны с глубоким сожалением. – Но были и более крутые времена. Когда вообще все менялось. Был ведь уже почти бублик!
– Хватало только на песочницу под балконом, – подхватил «старейшина». – Так что сейчас еще все хорошо!
– Тогда на хорошем и закончим. Только позволю себе еще раз напомнить, что необходимо будет распределить людей по оставшимся направлениям.
С этими словами совет был закрыт.
***
Заканчивался долгожданный и вместе с тем неожиданно подошедший к концу пятый курс. Но это так только для студентов. Для профессоров время идет ровнее. Один пятый курс меняется пятым курсом следующего потока, потом следующего… Сданы все экзамены. Встретить в университете Авдея, Ярика, Лизон или кого-то другого из их компании уже было событием. Тем более…
– Нонна? Тебя ли я вижу? Какая радость!
– Натан Саныч. Здравствуйте. Я тоже рада Вас видеть. Вы спешите?
– Немного. Ярика здесь после экзаменов не встретишь, и тебя тем более удивительно. Ты по какому-то вопросу?
– Да на следующий год восстанавливаться хочу. Вот зашла узнать. А то летом здесь никого не найдешь.
– Значит, всё. Выросли! От мамкиной юбки оторвались, – улыбнулся Натан Саныч. – Как там мальчуган-то поживает?
– Глеб хорошо. В садик пошли, теперь вот я днем бываю свободна.
– Слушай, ну, я бы поговорил, только мне сейчас к Ильичу нужно. Ты в деканат-то или на кафедру зайдешь?
– Так прямо к вам и иду! Я подожду Вас.
– Отлично! Не прощаюсь тогда.
*
Натан Саныч зашел в кабинет ректора.
– Савелий Ильич, здесь некоторые документы, по поводу…
Зазвонил телефон и Савелий Ильич рукой показал, мол, оставьте документы здесь, я посмотрю, и стал отвечать на звонок. Но оторвался и от него, вспомнив, что…
– Да, Натан Саныч. Я уже посмотрел списки новых групп в экспедиции. Они, конечно, с профессорами согласованы?
– Безусловно.
– В общем, готовьте приказ. Я, правда, внес небольшие коррективы. Я бы рекомендовал… – хотел, было, пояснить Савелий Ильич, но то ли отвлекся, то ли передумал. – Увидите сами.
***
Вечером дома Нонна рассказала Ярику, что была сегодня в универе, всех видела, со всем разговаривала.
– Ага. А я в обед забежал, тебя дома нет. Чудеса, думаю.
– И не говори. Чудеса! Сын в саду. Загуляет мамка!
– Да Тамилка уже так и решила!
– Ты ее видел?
– Она как раз, когда я уходил, зашла в гости. Удивилась! «Эх, мать-то дает», – сказала.
– Поговорит она еще у меня!
– Она, кстати, не сильно говорливая была сегодня.
– Тамилка-то? – удивилась Ноннка.
– Мне так показалось.
– Одно из двух. Не иначе! И что, она прям совсем ничего не рассказывала?
– Сказала, зайду в другой раз. Буду знать, что теперь ваша мамаша свободна, и ей нужно предварительно позвонить.
– Ладно. Я ей сейчас сама позвоню. Она просто не знала, что мы Глеба в садик отдали.
– Ты же в деканате была? Че тебе Натан-то рассказывал?
– Европу, оказывается, закрывают?
– Полностью?
– А ты не в курсе? Полностью! Натан говорит, Панкрат Андреевич чуть не поседел на совете, когда услышал, что его Европу все-таки порезали. Даже поругался с Савелием Ильичем.
– С ним разве можно поругаться? Он же всегда спокоен, как три сытых удава.
– Ну, в общем да. Как и положено руководителю. Потом на кафедре они отпаивали Панкрата Андреича чаем. Семеныч с высоты своего опыта убедил его, что это не самое страшное. На кафедре только об этом и разговоры. Они же сейчас распределяют студентов, кто на Европу ездил. Кстати, пятикурсников собрать не могут.
– А из нашего потока не многие ездили на Европу.
– Ну, да. Я помню.
– Ты узнай у Тамилки, что там у нее такого? Не из-за Европы же она такая не своя, – улыбнулся Ярик.
***
– Ну, привет, подруга! – словно пропела, но бодро и радостно произнесла Ноннка, раскидывая руки в стороны и разглядывая подругу во все глаза, как будто сто лет ее не видела.
На самом деле они действительно не виделись сто лет при таких обстоятельствах. Возможно, редкость таких выходов, точнее сказать давность последнего, и была причиной бурного восторга обеих.