«Откуда они взялись, и сколько они налетали, прежде чем забиться сюда?» – подумал Герасим.
Он, не спеша, приблизился к птицам. У храброго уже хватало сил только на то, чтобы что-то вяло бубнить.
Герасим стал думать, что же с ними лучше сделать: «Выпустить в окно? Так они оттуда сами искали спасения. Оставить здесь? Не порядок. Клетка нужна! И объявления расклеить! Вдруг хозяева ищут?»
Он снова посмотрел на пернатых. Своим свойственным пташкам глуповатым видом они, казалось, ни о чем и не просили. Ни о чем конкретном. Но только о хорошем. О милости. «Покормить бы вас! – подумал Герасим и забегал глазами по комнате. – А у меня ничего и нет, – очередной беглый взгляд на птиц продолжил мысль, - впрочем, как и у вас. Только капля себя на двоих».
Он присел на диван, чтобы собраться с мыслями и все-таки что-то решить с попугаями, но сам не заметил, как отключился.
*
Наум примчался на работу ни свет ни заря.
– Срочные дела! – как он потом объяснился своему корешу Василию, успевшему оказаться вовремя на месте. Запыхавшийся Василий как раз только успел отдышаться. – Нужна машина…
Вошел Наум через гараж, где бросил свою машину, прямиком в дежурку, мимоходом оглядев свою служебную и обратив внимание на не плотную дверь.
Они вместе прошли в комнату персонала, Наум сказал, есть, мол, пять минут выпить кофе. Василий очень согласился. Кофе и ему был весьма кстати.
Здесь они увидели уснувшего Герасима.
– Это еще что? – надменно спросил Наум. – Это мне сейчас с ним ехать?
– Он вроде в порядке, – прищурившись, попытался обойти острые углы Василий.
– Куралесил что ли всю ночь? – продолжил Наум. – Да небось еще на служебной машине! – Тут в его голове еще всплыла дверь. – Стопроцентно! Даже двери не позакрывал. Сейчас мимо шел, обратил внимание.
– Ну, в гараже же. Не страшно, – снова сделал робкую попытку замять тему Василий.
– Не, ну, мы знаем, что водители иногда берут машины пофорсить…
– Я проверю по журналам, когда он заехал. Ключи не сданы, кажется.
– Да это мы по распечаткам навигатора проверим. Точнее будет. Но чтобы так вот на утро вхлам!? – сильнее прежнего возмутился Наум. – Это же он так может и на улице бросить машину не закрытую. А ты знаешь, сколько она стоит? А сколько стоит то, что в нее напичкано? Рассчитать его нужно нахрен!
В голове Василия строились какие-то мысли, но с таким трудом, что так и не успевали воплощаться в аргументы.
Герасим, подремав не более двух часов, от голосов сразу проснулся, но слушал дифирамбы в свой адрес молча. Он смущенно поздоровался с присутствующими, тоже налил себе кофе и присел за другой стол, механически похлопав себя по карманам, убедившись, что ключи на месте.
– А что, Герасим? Как ночь прошла? – разродился прямо таки сочувствием Наум.
Герасим еще приходил в себя.
– Нормально все. Просто задержался, машину мыл, домой уже не на чем было ехать.
– Ага, я и вижу. Двери все нараспашку!
Фраза глубоко не врезалась в утреннее сознание Герасима, наткнувшись на убедительную подсознательную уверенность, что он проверял машину, все было в порядке. Он не ответил. Это, однако, только усилило подозрения Наума в том, что колесил Герасим ночью добро.
– Надо кончать с этим беспределом, – шепнул он своему компаньону. – Поразбивают еще нахрен служебные машины. Вот уж, думаю, Ян Константинович добрым словом никого не помянет по такому случаю.
Василий что-то невнятное поддакнул.
– Уволю его от греха подальше, наверное, – заключил Наум. – Или пускай его другому кому дадут. Себе возьму путевого. Хватит. Сколько лет уже с этим маюсь, – заключил Наум, попытавшись на обрывке фразы вспомнить хоть какой-то замаенный эпизод, но так и не смог.
Время занудно-медленными рассветами и никогда не заканчивающимися закатами шло в какую-то свою сторону, не давая людям понять, куда именно. А людей становилось все больше. Уже никто не замечал появления новопробужденных, даже несмотря на их круглые глаза, пока они сами не признавались, что ничего не понимают в происходящем.
Эмили уже едва ли смогла бы собрать ту компанию, с которой они прожили в общей сложности две дремы и один голод. Много это было или мало? Она думала об этом. Но ответ требовал дополнительного условия «Много для чего?». Ведь если для чего-то важного, то, может, и не долго. А важного она придумать или припомнить не могла. Хотела бы она их снова видеть? И этого она тоже не знала. Их и тогда с трудом объединяло только полное непонимание ситуации и отсутствие других людей.