– Матильда, не нужно так быстро крутиться. У тебя закружится голова, и ты упадешь, – заботливо повторяла дама Бэль, прекрасно зная, что детям как раз наоборот нравится, когда кружится голова, и что они ее не послушают.
– Я кружилка! – в восторге пищала Матильда
– И я кружилка, – повторяла за ней Грета.
– Девочки, только смотрите, не упадите, – причитала суетливая дама Бэль.
Но так и вышло. Матильда, кружившаяся в центре лужайки, шлепнулась на траву, перевернулась на спину и уставилась вверх, продолжая так же хохотать, как она хохотала, когда кружилась. А белые высокие стены с множеством окон, в центе которых была лужайка, продолжали свой хоровод. И Матильде уже казалось, что они образуют не квадрат, а круг. А окна вовсе не окна, они дымчатые кольца. И что это не они кружатся, а она. А может они в одну сторону, а она в другую. Кольца складывались в стройную пирамиду, вершина которой затягивала ее к себе, создавая ощущение полета. Матильде казалось, что она летит на зеленом ковре, на котором в фонтане льется вода, кружатся и падают другие дети. Ей хотелось, чтобы ковер так и летел, не останавливаясь, но он останавливался. А другие дети, хоть и пытались его раскрутить, но получалось у них это только для себя. У них ковер тоже останавливался, отчего Матильде было не так обидно.
Лужайки-ковры и фонтаны полностью были в распоряжении детей и после обеда до самого ужина, на который детей повели к себе. А площадку заняли дети с другого этажа.
***
Прошло достаточно времени, чтобы детям надоело кружиться на лужайке и переключиться на более сложные игры. Если считать местные дни, то прошло года два, а если смотреть на детей, то лет пять.
Теперь за ними было труднее уследить. И однажды они сильно напугали даму Бэль. Вроде и все были на площадке, но вдруг прибегают и наперебой начинают рассказывать:
– Там в лесу, мы думали там только деревья, а там стоят такие, – кричал Джимми и показывал скрещенные руки. – И еще такие, – он нарисовал в воздухе полукруги.
– Их много, – добавляла Шани.
– Они все в лесу, далеко, – Шэхриэру тоже хотелось добавить и от себя что-то.
– Да как же? – встревожилась дама Бэль. – Вы сами в лес ходили? Кто же вас одних отпускал?
– Да, мы не далеко ходили, – тихонько загундосила в оправдание Араксия.
– Ну, как же не далеко. А Шэхриэр говорит, далеко, – негодовала дама Бэль.
– Ну, мы не хотели далеко. Просто… – продолжил Эдик.
– Ох, как я сейчас даме Фиме про вас расскажу, – пригрозила дама Бэль.
Но на самом деле дама Бэль не столько хотела припугнуть детей, сколько испугалась сама. Но не за детей, поскольку они были здесь, а в общем. Ведь подумать можно было все что угодно, слушая такие истории: много, стоят, то ли с крестами, то ли руки просто скрещены. Она позвала даму Фиму, господина Фридриха и господина Туана. Вместе они попросили детей показать им то, о чем рассказывали.
Увиденное заставило взрослых задуматься. Они, конечно, и раньше понимали, что им мало, что известно об этом странном месте. Но находка детей оказалась кладбищем. Причем здесь были и мусульманские, и, судя по всему, буддийские, и христианские могилы, и могилы, устроенные по иным традициям. Все это наводило на размышления, порой ужасающие.
– Ну, вот. Хотели найти ответы на вопросы детей, а нашли только новые вопросы, – тихо сказал господин Туан.
– Да какие же тут вопросы? – возразила дама Фима.
– И правда. Молчаливые слова. Одни ответы, – поддержал ее господин Фридрих.
– Это вам только кажется, – так же тихо продолжил господин Туан. – А вы знаете, кто были эти люди? Они ведь здесь, очевидно, жили до нас. Но умерли. Отчего? А кто их хоронил? Ведь никто из нас про кладбище не знал. Куда делись те, кто хоронил? А вы говорите, нет вопросов.
*
Теперь дама Бэль старалась не упускать из виду ни одного ребенка, когда занималась детьми на игровых площадках первого этажа. А когда прогулка заканчивалась и дети уходили, она всегда провожала их печальными глазами. Несмотря на то, что следом за уходящей спустится другая группа детей, ей почему-то было грустно смотреть вслед деткам, поднимающимся к себе.
Много раз она пыталась представить себе, какими они станут лет через десять. Перестанут ли, наконец, искать, ждать маму и спрашивать, где она? И невольно она всегда приходила к мысли, а как она узнает, что прошло именно десять лет? Для себя она еще давно, когда детям было по три-пять лет, со слов самих детей, неуверенно показывавших на пальцах свой возраст, решила так: если ориентироваться по мальчикам, лет через десять они как раз должны возмужать.