- Я же не смерти боюсь.
- А чего тогда? - осторожно поинтересовалась Пела, боясь глубже расстроить мать.
- За вас. За тебя и Эви, - откуда-то из прострации отвечала Виолетта. - Даже не зная, жива она или нет, я по-прежнему за нее боюсь. А со страхом ничего нельзя поделать. Можно привыкнуть к старости, к холоду, к боли. Можно делать вид, что не замечаешь их. Можно даже действительно не замечать их. Но нельзя привыкнуть к страху. Времена-то вон какие непонятные настали.
Они поговорили еще некоторое время, потом снова немного помолчали, пока Виолетта не предложила помянуть ушедшего теперь навсегда друга.
***
Возня в штабе все еще не рассасывалась, несмотря на довольно позднее время. Глеб тоже задерживался. Он вызвал соединение с третьим штабом.
- Чаша на связи. Как нас слышите? - ответили шаблонно на вызов.
- Слышим отлично. Привет Орест.
- Привет Глеб. Есть новости?
- Да, не то чтобы новости... так, просто, революция маленькая. Лаша там есть поблизости?
- Что еще за революция? - встрепенулся Орест.
- Расслабься! Все нормально! Минут через десять собери народ, пожалуйста, у моста. Ладно?
- О.К., - медленно сказал Орест, так и не поняв наверняка хорошие или плохие новости их ждут. Но, судя по настроению Глеба, нервничать скорее всего повода нет.
Он позвал Пелагею и остальных.
- Что у вас там? - прибежала озадаченная Пелагея.
"Орест, похоже, не смог просто позвать людей и уже нарассказывал разных глупостей", - подумал Глеб, увидев обеспокоенную Пелагею.
Орест и правда позволил себе некие интерпретации слов Глеба. Но квадратичные интерпретации вещь всегда непредсказуемая.
- Пока еще ничего, минут через десять только, - ответил Глеб. - У вас как?
- Разгребаем документацию в лаборатории.
- В лаборатории? В какой? - не понял Глеб.
- Ага! В какой, ему! Только после вашей революции!
- Хм. Вот вы, значит, какие теперь стали? - улыбнулся Глеб. - Ну, ладно!
- Мать передавала тебе и семье соболезнования.
- Спасибо, Лаш.
- Когда похоронили? - перешла на спокойную интонацию Пелагея, вспомнив, что мать очень просила передать Глебу и Нонне, что она переживает утрату вместе с ними.
- На прошлой неделе. Позавчера вот девять дней было. На кладбище были. Холодно, ветер, снег срывался. Но мама тоже была, - ответил Глеб.
- Тетя Нонна всегда была сильной. Моя мама жалеет, что отца твоего уже не успела больше увидеть, - добавила Пелагея.
- Да. С тех пор как вы уехали, мы больше ни разу не встречались, - не спеша, проговорил Глеб.
- Живьем не встречались! А так-то на видеомостах виделись, пиры пировали, - попыталась подбодрить его Пелагея.
- Это тоже когда было? Свободной связи сколько уже нет! Да! Уже лет тридцать я вижу тебя только на картинках. Да, я помню. Вы тогда с праздника зашли к нам в гости, мы не ходили в тот год, мама болела, и Эвелина все рассказывала про какого-то мальчика, которому она подарила цветы. А потом вы уехали.
- Давно было, - задумалась Пелагея и снова вспомнила сестру. -От нее по-прежнему нет известий. Ты-то как, без отца? Да тетя Нонна? Держитесь? Он у вас хорошо держался. Жаль только все в стороне от Примулы?
- Да. В нашем движении его знания не помешали бы, - согласился Глеб. - Упрямый был. Или слишком в свое время запуганный. Никак не мог понять, что времена изменились. Уже все давно знают то, что он когда-то хотел до них донести.
- Да. Раньше ему не верили, а теперь уже достаточно тех, кто хотел его услышать. Так и не удалось его убедить. Если бы он не сказал, что электромагнитное поле они ощущают аки детекторы, - вспомнила вдруг Пелагея, - мы бы так и до сих пор пытались бы восстанавливать радиовышки с перспективами связи не больше, чем на неделю, и не смогли бы наладить связь между штабами.
- А сколько штабов было уничтожено? Мы все время думали, что это из-за утечки информации. С ним в последние годы все чаще случались непонятные приступы, он впадал в раздражение и потом часами шептал одно и то же: "Ненавижу этот скрежет", и требовал заглушить тишину.
- Скрежет?
- Я тоже не могу понять. Когда его накрывало, с ним бесполезно было говорить. А если спросить его про скрежет, когда он в норме, его сразу накрывало.
- Может, поэтому он и не хотел с нами...
- Второй штаб на связи, - доложил Аким, перебив разговор Пелагеи и Глеба.
- Внимание! - Глеб отвлек всех от своих дел. - Венец, вы нас слышите? Это Пест. Повторяю...
- Да, да. Это Венец, - отозвался Томас. - Приветствуем вас Пест. Слышим отлично. Наконец!
- В самом деле! Тоже рады слышать вас!
- Я уже думал, что мы опять на долго останемся без связи.
- Я тоже этого опасался.
- Хорошо, что быстро починили!
- Ну, вот! Вся Примула снова в сборе! Чаша тоже на связи. Мы их видим. Вы их можете пока только слышать. Канал упал, видео сегодня не будет. Ребята разбираются с ним, - пояснил Глеб.
- Томас, привет. Это Палаша. Как вы?
- Слышу тебя. Привет, дорогая!
- И полгода не прошло, как мы снова только слышим тебя! Но даже и так мы очень рады, - весело сказала Пелагея.
- Да ладно тебе, - зацепился Глеб. - Мы планировали наладить связь к концу года, получилось через месяц, после связи с вами. Довольно быстро, я считаю, справились. И только последние дни сбой какой-то. А два месяца проработала. До конца года-то починим!
- Да, все отлично, Глеб. Томас, как вы там?
- Мы набираем людей. Нам не хватало как раз координации действий с вами. Теперь все изменится, - бодро отрапортовал Томас.
- Теперь, имея постоянную связь, мы сможем использовать и ваших специалистов. Сообщишь, кто у вас сейчас уже есть? - попросила Пелагея.
- Хорошо, сообщу.
- А нам как раз нужен хороший акустик, - добавил Глеб, - который сможет выжать из звука всю возможную информацию. У вас есть такие люди?
- Я спрошу у ребят, разбирается ли кто в этом? - ответил Томас. - А что за тема?
Томас махнул рукой, чтобы народ подтянулся поближе к нему послушать.
- Тема? Ну, ввожу в курс дела! Разбирал я на днях вещи отца и нашел там его старый ноут. Ему уже лет двадцать с лишним, не меньше, но все еще работает. По тем временам продвинутый, наверное, был. Слил с него информацию. Там много любопытных звукозаписей, где он разговаривает и спорит с разными людьми о подмененном правительстве, о целях нового правительства, о причинах захвата нашей цивилизации, о том, когда это произошло, и почему это сделано так мягко. Требует объяснений по поводу исчезновения дяди Авдея. Пел, помнишь его?
- Конечно, помню, - отозвалась Пелагея.
- Аким вчера просто рыдал у меня на плече, услышав разборки отца за дядю Авдея.
- Я представляю. Ему, наверное, как ножом по старой ране, - Пелагея тоже словно повисла.
Возникшую паузу никто не решился прервать сразу. Получилась минута молчания.
- То есть теперь, наконец, станет все понятно? - все-таки осмелился заговорить Орест.
- Вряд ли, - продолжил Ярик. - Ответов ему прямых, конечно, никто не дает. В основном он пытается найти подтверждение своим гипотезам и разводит их на ответы. Мы еще не все прослушали. Речь не везде хорошо слышна. Но я хотел бы изучить записи получше. Их нужно отслушать не только на предмет текста. Поэтому нужен человек, который знает о звуке все, и который сможет это все из звука вынуть. Это - то немногое, что у нас есть.
- Может, найдем там какие зацепки, - предположила Пелагея.
- Именно их и хочется найти, - подтвердил Ярик.
- У нас тоже есть новость, - перехватила инициативу Пелагея. - Теперь мне хочется поделиться. Мы уже не раз говорили о том, что потеря даже одного человека для Примулы это большая утрата. Помнишь, Глеб, мы говорили о лаборатории центра Крони?
- Да. Конечно, помню.