- А я, может, уже успел подготовиться. Да и что тут беспокоиться, только нервы тратить. Ясно же, что ничего не сделаешь, - отмахивался тот.
- Не сидеть же, сложа руки!
- Вот вы молодые, вы и не сидите! - отрезал Ванька.
Сам Ярик занял крупную сумму у Авдея. Тот, в свою очередь, занял у родителей. Авдей согласился только на условиях, в шутку, конечно, что и на новой хате у них всегда будет возможность зависнуть всем курсом. Ноннка сказала: "Хоть живи у нас. Лишь бы у порога не гадил, а на горшок ходил". Поржали, конечно, тогда. Но вторую часть фразы Авдей ей еще впоследствии долго припоминал.
Оставшись вдвоем, Ярик и Нонна долго допивали чай, успокаивая друг друга, что все будет хорошо, все обойдется. Нонна гладила руку Ярика и так смотрела ему в глаза, что ему хотелось ей верить. Он находил поддержку и силы в ее взгляде, она, видя, что муж успокаивается, успокаивалась сама и улыбалась ему. От этой улыбки Ярику становилось всегда хорошо и легко.
- Господи! Спасибо Тебе за этот день, - проговорил медленно он, - за этот час, эту минуту, секунду, за этот миг!
Ярик взял в руки ладонь жены и приблизился к ее лицу. Нонна поняла, что для Ярика есть вещи, которые важнее и сильнее множества окружающих его неурядиц. Она почувствовала эту волну и добавила:
- Спасибо Тебе за то, что мы можем сказать Тебе это спасибо!
Ярик улыбнулся жене еще теплее, поняв, что они поняли друг друга.
- Нонн, а ты выйдешь за меня замуж? - вдруг спросил Ярик.
- А для нас это что-то изменит? - растеклась в улыбке Нонна, не переставшая ждать этого вопроса, но забывшая немного его былую важность.
- Нет, - улыбнулся ласково в ответ Ярик. - Но надо!
Они уткнулись друг другу лбами и не то смеялись, не то даже кто-то из них заплакал. Ярик нежно добавил:
- И я так хочу.
Нонна только долго поцеловала его, не сразу найдя какие-то подходящие слова.
- Я очень люблю тебя, Яр. Очень, - шепнула она.
- И я люблю тебя, - ответил он.
Они немного подышали друг другу нос в нос. Не удержавшись, Ярик поделился своими ощущениями:
- С тобой я словно выхожу из этого агрессивного мира в какую-то тихую, спасительную, белую, зеленую комнату с мягкими стенами... или даже только мягкими полами, а стен нету вовсе...
- Как это белую, зеленую, да еще комната без стен? - улыбнулась Ноннка, посмотрев ему в глаза, наклонив немного голову вправо, влево, словно проверяя все ли нормально с этим человеком. - И ты мне рассказываешь об этом только после того, как сделал мне предложение?
Она даже немного рассмеялась.
- Не знаю, как это, - улыбнулся в ответ Ярик и, прищурив глаза, прикоснулся лбом к ее лбу.
*
Однажды Ярик все-таки вырвался в университет. Вроде все то же, все те же. Но все иначе. Найти трех отличий он так и не смог, голову атаковали мысли, но по ощущениям...
"Какая-то ребяческая суета!... И преподы тоже все в ней... Раньше вроде так же было... Или раньше она не казалась ребяческой? Наверное, просто отвык. Или изменился сам, - думал он. - Пожалуй, скорее второе".
Последняя лекция была в большой аудитории. Общая для нескольких групп с разных специальностей. Перед лекцией большая перемена. Студентов много, места заняты. Рассаживались кто где. Ярик разговаривал с Ташей и Лизкой. Забежала Тамилка. Сохранить походную привычку вставать рано Тамила не смогла. И сегодня у нее получилось успеть только к последней паре.
- Ого. Ярик! Вот это да! Слушай, ты так давно не был. Расскажи, че там Ноннка, да Глебушек ваш.
- Он уже все рассказал, пока вы девушка спали, - съехидничала Таша.
- Ну, ладно тебе. Я не виновата, что так сильно устаю. Ярик, расскажи. Уже пошел?
Ярик рассмеялся, а Лизон со своей логикой:
- Да ему еще только два месяца. Куда он пошел?
- Пошел, пошел. Уже в школу, - поддержал Тамилу Ярик.
- Ага, в институт, - тоже засмеялась и продолжила Лизон.
Невыносимое чувство, что где-то начали говорить о чем-то смешном, возможно, интересном, и, страшно представить, полезном подняло с места и привело к ним Базилио. Пристроился рядом.
- От Ноннки огромный привет, - продолжил Ярик. - Буквально на днях она вспоминала тебя Тамил, говорит, что что-то не заходила давно.
- Передай, забегу как-нибудь.
- Что вы там с ней обсуждаете целыми вечерами?
- Как что? Ну, ты спросил! О своем. О том, о сём, помаленьку, по чуть-чуть, между делом, между чаем, - пыталась заболтать Ярика Тамилка.
- Во, во. Между чаем! Да ладно. Я все знаю, расслабься.
- Что ты все знаешь? - зацепилась Тамилка. - Ноннка что ли все проливает?
- Ничего она не проливает! Я и сам все знаю. Она зато передает всем большучестое спасибо. В больнице вы ей очень помогли. Я тоже вам очень благодарен. Действительно, огромное спасибо!
- Да ладно, ерунда.
- Да не ерунда. Если б все как обычно, то недельку бы и домой. А мы семимесячные, нас больше месяца не выписывали. Вы и еду помогали, приносили. Я сам никак не смог бы несколько раз в день носить. И морально ее поддерживали. Опять же, зима, на улице не погулять. А с вами не так скучно было.
- Да, уж. С нами поскучаешь! Так хохотали, что нас выгоняли из отделения, - вспомнила Лизон.
***
После универа Ярик помчался на работу. Правда, для Ярика это означало не засесть в офисе, а, забрав срочную корреспонденцию, носиться по всему городу. И соответственно, если что-то передадут обратно, принести в офис. Плюс, конечно, отметиться в журнале о доставке.
Вот возвращаясь в офис для исполнения последнего, он застал тот радостный момент, когда основная масса "трудоголиков" врассыпную покидала обитель реализации трудового потенциала.
"И куда только деваются в этот момент сонные и унылые лица людей?!" - подумал Ярик.
"Воистину ни что так не бодрит на работе, как последняя минута рабочего дня!", - припомнил Ярик слова начальницы отдела по работе с персоналом. Она однажды жаловалась ему, что никакими стимулами, методиками и техниками, применяемыми к работникам, она не может достичь такого же эффекта.
Ярику, зарядившись этой бодростью, пришлось задержаться допоздна, так как нужно было доделывать то, что не сделалось без него днем.
Люди в офисе еще были. Вовремя с работы здесь уходили далеко не все, ну, или уж, по крайней мере, не всегда. Но не в отделе Ярика.
Официально Ярик числился в канцелярии, где работали одни мамаши, спешившие забирать детей из детских садиков, и в прошлом мамаши, которые, конечно, уже никуда не спешили, но не могли отказаться от старой привычки. Так что правило срочной работы здесь не распространялось на всех, кроме него.
Если Ярик заходил к себе в отдел, и у него были свободные минуты, каждая пыталась придумать какой-то вопрос, чтобы заболтать Ярика и чтобы он осел возле ее стола. Наверное, именно поэтому тетки так и не выделили ему отдельного стола. У Ярика был только ящик со срочной корреспонденцией в шкафу и вешалка.
До Ярика дошли слухи, что тетки даже считают, сколько раз он с кем разговаривал. Ярик стал замечать, что какой-то блекловато-потертый флажок периодически переходит с одного стола на другой. Видимо, пальма первенства. Однако, эта пальма, чаще красовалась у мамаш помоложе. А мамаши постарше, чувствуя проигранную конкуренцию, не так, чтобы уж очень, жаловали Ярика. Особенно начальница - строгая непробиваемая женщина со стажем килограмм на сто двадцать. Но даже и она всегда расцветала, стоило Ярику заговорить с ней. И уж тем более, если не по работе.
Зато по вечерам, когда все расходились, Ярик мог сесть за любой стол и спокойно заполнить свои журналы. Так было и сегодня.
Сложив журналы на место, он оделся. Проходя мимо директорской, заглянул, спросил у Виолетты:
- Все нормально?!
- Все нормально! - подмигнула та. - Как сам? Тебя полдня не было что-то? - тут же она сообразила, - а ты же в университет ходил, вспомнила.