Для небольшого концерта было отобрано несколько чисто инструментальных разнохарактерных произведений и одна песня для заключительного номера.
Те немногие, кто уже слышал артистку в ресторане, слушали музыку с еще большим вниманием, чем те, кто слышал ее впервые. Выступление прошло в исключительной тишине, какая бывает, когда хочется вслушаться и не упустить ни одного пассажа, ни малейшего оттенка звука, ни единой гармоники. Но такое тонкое восприятие свойственно только самым утонченным земным меломанам. Пратиарийцы же слышали в этом новое для себя фантастическое и виртуозное сочетание звуков, гармоний, ритмов, настроений, переходов создававшее необычные ощущения. А когда артистка еще и запела...! Яркий неповторимый окрас голоса и богатейший тембрально фальцет артистки отметила в свое время еще дама Жура. Удивленные игрой на рояле слушатели еще больше впечатлились сочетанием рояля и вокала. Но им, как в принципе и неискушенным людям, сложно было оценить мастерство исполнения и широту тесситуры, подвластную исполнительнице.
Выступление приглашенной пианистки и вокалистки закончилось шикарными аплодисментами. А Франческа даже расплакалась, вновь услышав это непринужденное и вместе с тем чувственное глубокое и так сильно знакомое ей вибрато, задевшее в ее душе струны, которыми она не умела управлять.
- Что с тобой, - испуганно спросили дети Франческу.
Они никогда не видели столь странной реакции и даже насторожились за нее. А имила Монцаи даже предположила, что это какая-то неисправность.
- Это Грета, - шептала растроганная Франческа.
- Да. Ее зовут Грета. Кажется, именно так ее объявили, - ответил Майол.
- Нет. Вы не понимаете. Это Грета. Моя подруга.
- Так ты ее знаешь?
- Конечно, знаю. Мы с ней были постоянно вместе с самого детства.
Франческа сама не понимала, что с ней происходит. Она никогда не испытывала ничего подобного. Она даже не знала, что делать со слезами. Ей не стоялось на одном месте, но ее состояние не позволяло ей понять, как следует поступать.
- Деш, Франческа, оказывается, знает Грету, - радостно сообщил Майол подошедшему Дешу.
- Это не удивительно. Ведь они обе из первого поколения людей, - ответил Деш. - Они самые старшие.
Франческе безумно захотелось увидеться с Гретой и обнять ее. Ей так много хотелось рассказать, и так много хотелось узнать. Она побежала за сцену. Туда, куда только что ушла Грета.
- Что это с ней? - испуганно спросила Зеиниса, мама одного из учеников.
- Разве ей кто-нибудь что-нибудь поручил? - с не меньшим удивлением поинтересовалась имила Монцаи.
Присутствовавшие подтвердили, что ничего не поручали Франческе.
- Это же вы их сделали, может, поясните? - обратилась Монцаи к Дешу.
- Ничего особенного. Просто ей самой чего-то захотелось. Вот она и побежала.
- А разве они так могут?
- Как так? - уточнил Деш.
- Сами что-то хотеть, что-то себе решить и сделать? Мне казалось, они могут только исполнять поручения, - продолжала Монцаи.
- Не беспокойтесь, имила Монцаи. Они действительно могут принимать решения самостоятельно. В этом их самое главное отличие от всех предыдущих наших изобретений.
- Нужно будет рассказать об этом инциденте имилоту Гигону, - настороженно произнесла имила Монцаи.
Ее этот случай явно встревожил.
- Да. Это хорошая мысль, - поддержал ее Деш. - Нужно будет обязательно рассказать об этом случае имилоту Сайкону. Он будет в восторге!
***
Франческа не быстро нашла Грету, потому что после выступления ее сразу проводили в кабинет к имилоту Гигону, так как он обещал лично отвечать за ее сохранность. Узнав об этом Франческа побежала к администратору, спросить, где найти имилота Гигона. Она постучала, прежде чем открыть дверь и, не успев даже спросить, можно ли ей войти, услышала радостный голос Греты.
- Франческа! Это ты!
Грете не было позволено долго оставаться в педагогиуме, но до того, как Грету забрали, им удалось немного поговорить.
- Франческа, прошло столько времени, а ты совсем не изменилась! - говорила Грета.
Они были так рады встрече и словно не слушали друг друга.
- Ты сильно изменилась, - несколько раз повторила Франческа, глядя на Грету и покачивая головой. - А прошло совсем немного времени. Но ты повзрослела.
- Совсем немного? - удивилась Грета. - Прошло уже два сиклона!
- Какие два сиклона? - теперь изумилась Франческа!
- Да, да, подруга! Тебя забрали в Большой мир два сиклона назад!
Франческа рассказала, что она в Большом мире занимается с детьми, что все, чему она училась на Клетионе, здесь очень пригодилось, что ей здесь очень нравится. Грета согласилась с ней, что здесь очень хорошо. Вот уже несколько ариядов здесь она может заниматься только музыкой, ни на какие факультативы ходить не нужно. Напротив, к ней приходит множество зрителей, чтобы послушать, как она играет и поет.
- В их лицах столько восторга, - говорила Грета.
- Это правда. С самого начала я замечаю, что они на меня смотрят завороженными глазами, - рассказывала Франческа Грете о своих впечатлениях. - Особенно дети! Словно мы для них... я даже не знаю, как сказать. Мы ни к кому и никогда так не относились... Хотя... Может, это похоже на то, как мы всегда смотрели на Большой дворец?
- И мечтали попасть в Большой мир? - продолжила мысль Грета.
- Ты права!
- А ты знаешь, Франчи, - неожиданно вспомнила Грета, - мы в Большой мир уходили вместе с Карстеном. Последний раз я видела его, когда он уезжал на Танкуру. Ему сказали так. Если я что-то правильно понимаю, это вот тот круг, что постоянно висит на небе.
- Я слышала про Танкуру. Это тот самый круг, - прошептала растроганная Франческа, бессильно пытаясь вспомнить, что же ей еще рассказывали про Танкуру. Но впервые испытываемые эмоции перехлестывали обычные возможности разума. - Но если мы встретились здесь с тобой, может быть и с ним получится встретиться.
Обе девушки испытывали сейчас странное чувство. Они не могли его понять, даже описать.
24.
Утро удалось не самым приветливым, но постепенно немного растеряло свою неряшливость. Стало выглядывать Солнце и бросаться пучками приятного тепла. Но оставался небольшой ветерок.
- Конечно, идем! Это ведь будет твой по-настоящему первый такой праздник. Помнишь ли ты прошлые годы? - с сомнением выдохнула Виолетта. - Но в этом году он будет юбилейным. Десятым! С момента его официального утверждения. И, наверняка, особенно торжественным. Дочь, ты наденешь зеленый шарф или зеленую шапку?
- Шапку, - ответила Эвелина и добавила, - и шарф тоже.
- А что тогда останется Пелочке? Давай оставим ей шарфик.
На улице было очень много людей. Но в этот день толпа никуда не спешила, она не пыталась пройти сквозь себя поперек. Она, словно, отдыхала и наслаждалась. Здесь были и взрослые, и дети. В этот день все здоровались друг с другом и дарили небольшие букетики цветов.
- Смотри, Эвелина. У всех есть что-то зеленое в одежде, - обратила внимание дочери Виолетта. - Хорошо, что мы Пелочке оставили шарфик, а то бы у нее ничего не было.
Но Эвелина почти не слушала маму, сидя на руках, она смотрела по сторонам. Пелагея тоже пыталась в промежутках между взрослыми ухватиться глазами за все, но не расстраивалась, что люди вокруг такие высокие. Скорее напротив, она чувствовала себя большой и не просилась к маме на руки. Она видела, как мимо них, не спеша, проходили колонна за колонной. Люди распевали подброшенную им идею-фикс нового поколения. Но Пелагея воспринимала все через радужную линзу и записывала в почти еще белый лист своего мировоззрения: