В культуре начался буквально бум волевых, или, как иногда говорят, адекватных знаков. Галич и Высоцкий, Солженицын и Пастернак, Алексей Герман, Венедикт Ерофеев и многие, многие другие. И вновь количественное преимущество совпадает с точностью понимания своего времени.
Как до сих пор структурному гороскопу удавалось пройти мимо того факта, что после вечера наступает день, ума не приложу. Короче говоря, до очередного открытия оставался шаг.
Теперь уже нет сомнения, что первая 36-летка прошла под знаком мистической стихии. Великая троица тех времен Лев Толстой-Чехов-Горький как раз и представляла тройку Крыса-Обезьяна-Дракон. А ведь были еще Фет и Блок в поэзии, Левитан и Репин в живописи, блистал создатель "Мира искусств" Дягилев. Все это мистические знаки. В политике, разумеется, этих знаков тоже было достаточно: Николай II, Распутин, Штюрмер и прочие.
Да и вся предреволюционная эпоха была окутана сном, мистикой, оккультизмом.
Последовавшие затем 72 года реалистических стихий (1917-1989), казалось, навеки похоронили обращенность человека к неземным сферам. Страна была буквально отрезана от высших сил. Атеизм, антимистицизм, запрет астрологиии, целительства и прочее.
Нo пробил час, пришла четвертая фаза (1989), и вновь с нами астрология, мистика. На новом уровне возрождается интерес ко всему зазеркальному, запредельному. И это не на год и не на два, а минимум на 36 лет. Потому что мы вступили во владения фантастических знаков - Петуха, Змеи и Быка. Уже первые годы этой фазы вполне иллюстрируют главенство этих знаков. В первую очередь речь, конечно, идет о Петухе, как открытом знаке. Единственным вождем революции 1989 года был академик Сахаров. Вдохновителем и организатором ельцинских побед был Бурбулис. Большим человеком имеет шансы стать Шумейко. Все они родились в год Петуха. Другие открытые знаки, особенно волевая Лошадь, при гораздо большей затрате сил добиваются куда меньшего эффекта.
Прекрасные политики Силаев и Егор Яковлев сходят с арены, так и не поняв, что наступило время, в котором безволие Петуха важнее воли Лошади.
Как понять эту метаморфозу читателям, мало интересующимся глубинами теории? А так, что наступает время всевластия информационных систем (о чем многократно писал наш гороскоп). Для организации же информационных систем необходимо снимать запреты, ослаблять вожжи; а главное - не бояться, что при этом послаблении начнется хаос. Информационный порядок очень быстро расставит все по полкам без всякого нажима властей.
Сейчас бы нам просмотреть анкетные данные лидеров нарастающих подобно кому информационных систем, и мы бы увидели, как много там Петухов, а также других информационных (Змея, Бык) и других открытых знаков (Кот, Лошадь, Крыса).
Ну, а теоретикам остается рассуждать над этой странной революционной зеркальной логикой, в которой 36 лет идет ночь, 36 лет вечер. Потом 36 лет идет день и лишь в награду, на закуску наступает ясное утро.
С добрым утром, господа и товарищи!
ххх
Таким было последнее слово теории в 1993 году, и его предстояло еще осмыслить. А пока идет осмысление, вернемся несколько назад, к тому моменту, когда автор уже задумался над смыслом 36-летий, но еще не открыл обратной логики.
Возвращение к эмпирике
Предполагается, что любая теория построена на жесткой логике, на мощной системе доказательств. Мы еще не раз убедимся, что в данной теории это не всегда получается: есть прорывы интуиции, есть волевые решения, есть эмпирические попытки прорваться к истине на ощупь.
Говоря о неожиданности каждого открытия, необходимо помнить, что логически безупречные формулировки открытия - следствие тех самых эмпирических, полуслепых попыток обозначить проблему, нащупать тот самый вопрос, на который надо ответить. Стоит ли сразу же забывать эти попытки, как только открытие свершилось? Думается, нет. Наверняка, в попытках эмпирического описания есть нечто самоценное.
По классической арифметической схеме, если открытие совершено в год принятия решения (1993 - год Петуха), то предшествующие эмпирические поиски должны были идти весь мистический год Обезьяны (1992). И действительно, проблема описания 36-летий вышла в том году на передний план.
Для начала приведем отрывок из неопубликованной статьи, заказанной газетой "Совершенно ceкpeтнo" (1992).
1992, "СС"
Несмотря на то, что между тремя мирами (Восток, Запад, Империя) существуют глубочайшие различия, в строении 144-летий серьезных различий нет. Первая фаза - 36 лет накопления энергии; вторая фаза - насильственные реформы; третья фаза - бюрократизация, глобализация идеи; четвертая фаза освобождение, свободный полет, снятие узды.
Если брать вторую фазу, то к имперским лидерам России - Петру I и Иосифу Сталину - можно добавить Александра Невского и Ивана Грозного, хоть и принадлежавших к восточному ритму, но также правивших во время вторых, насильственных фаз.
На Западе размах, конечно, меньше, но все же во вторых фазах и там достаточно много ярких лидеров. Например, в США с 1933 по 1969 год у власти стояли такие крупные фигуры, как Рузвельт, Эйзенхауэр. Кеннеди.
Но вот наступает третья фаза, и президенты становятся попроще, поприземистее: Форд, Никсон, Рейган, Буш... У нас в третьей фазе также яркость не была в почете: Леонид Ильич и все его окружение - серые, в общем-то, люди.
Интеллектом, яркими одеждами должна блистать четвертая фаза. Вот уж когда отыграемся за серость брежневских времен. Достаточно вспомнить екатерининские времена.
Четвертая фаза - антибюрократическая. Контроль над людьми необычайно ослабевает. С другой стороны, продолжают действовать имперские законы, а стало быть, власть должна быть очень сильной. В этом есть глубокий парадокс. Однако парадокс разрешим. Свободой смогут воспользоваться лишь те, кто к этому готов. Во времена Екатерины II (4 фаза шла с 1761 по 1797) это были дворяне, военный класс. В наше время это технократы, директора, сотрудники масс-медиа. Не смогли воспользоваться свободой в то время крестьяне. В наше время не смогут воспользоваться свободой рабочие. Рабочий класс останется прикованным к своим заводам, квартирам, зарплатам, пенсиям.
Главное чудо четвертой фазы в том, что государство существует как бы внутри народа. Народ же самодисциплинируется, осуществляет государственный интерес без принуждения, а иногда и вопреки нерадивым чиновникам. (Не чиновничество, а освобожденный класс несет государственную идею.) Государственная идея в четвертой фазе не нуждается в защите, ибо стала внутренней потребностью людей.
Можно сказать, что весь пафос второй фазы заключается в искоренении частного интереса. В четвертой же фазе придется насаждать частный интерес и искоренять избыток государственной преданности.
Основной критерий власти в имперских циклах гласит, что истинная власть должна все контролировать и ни за что не отвечать. Лишь такая власть имеет свободу маневра и может принимать адекватные решения. Возможности внешней экспансии такой власти безграничны. С 1917 по 1953 год такой властью обладали карательные органы, стоявшие над всеми и контролировавшие все, включая армию, науку, строительство, личную жизнь. С 1953 по 1989 такой властью стала обладать КПСС, опять контролируя все, в том числе и "органы", и ни за что не отвечая.
В четвертой фазе единственным претендентом на такую власть становятся информационные системы. Хрущевская "оттепель", расцвет высшего образования в 60-е годы создали широчайший слой населения, нуждающегося в информации. Горбачевская "гласность" - уже реальная подготовка к информационному перевороту. Информационный характер носила и сама революция 1989 года, и последовавшее за ней гражданское противостояние 1989 -1993, вылившееся в борьбу средств информации и за средства информации.