На первый взгляд, такого рода проблемы не должны возникать в связи с немеждународными вооруженными конфликтами, которые ни разрешены, ни запрещены международным правом165. Ввиду того что принцип невмешательства не проводит различия между законным правительством и повстанцами, международное право в целом занимает нейтральную позицию по отношению к развязыванию какого-либо внутреннего конфликта166, а поскольку jus contra bellum применяется исключительно к международным вооруженным конфликтам, проблема кажущегося противоречия между jus contra bellum и jus in bello не встает в случае гражданской войны.
Однако для сегодняшнего положения дел характерна большая нюансировка: так, провозглашая право народов на мир в национальном плане, Африканская хартия прав человека и народов от 27 июня 1981 г. (ст. 23, § 1), похоже, запрещает для государств-участников восстания и государственные перевороты. В том же направлении действует и закрепление демократических принципов, восходящих к 1948 г. (ср.: Всеобщая декларация прав человека, ст. 21; Пакт о гражданских и политических правах, ст. 25), которые обретают новую силу либо в различных резолюциях ГА ООН167, либо в других документах (см. Учредительный акт Африканского союза от 11 июля 2000 г., ст. 4 (m, p); Варшавская декларация от 27 июня 2000 г.168; Заявление IV Конференции новых и восстановленных демократий в Котону, 4-6 декабря 2000 г., § 14 169). Отсюда следует, что применение силы в рамках государства более небезразлично для международного сообщества, о чем свидетельствуют резолюции Совета Безопасности и ГА ООН, осуждающие любое применение силы или насилия для изменения демократически установленного строя170.
То есть можно констатировать начало распространения jus contra bellum на внутренние вооруженные конфликты, но происходить это стало значительно позднее, чем в случае международных конфликтов.
1.10. Зато в области международных вооруженных конфликтов антиномия между этими двумя категориями норм настолько велика, что в 1949 г. она стала одной из причин того, что Комиссия международного права исключила право войны из своих работ по кодификации. Вот что сказано в ее докладе Генеральной Ассамблее ООН:
«Поскольку война объявлена вне закона, регламентация ее ведения стала беспредметной» 171.
Логика такой концепции — лишь мнимая, и мы увидим, что не только не существует реального несоответствия между запрещением прибегать к силе и регламентацией ее применения, но и что между этими двумя категориями норм даже есть определенная связь и, более того, взаимодействие. Об этом свидетельствует тот факт, что в преамбуле к Дополнительному протоколу I три мотивировки из пяти утверждают и подтверждают незыблемость и безусловный приоритет неприменения силы.
1° Было бы нереалистичным считать, что запрет на применение силы против территориальной целостности и политической независимости государств (Устав ООН, ст. 2, п. 4) является непреодолимым препятствием для развязывания какого-либо международного вооруженного конфликта. То же с еще большим основанием можно сказать об ограничениях на применение силы, о которых мы упоминали выше (см. выше) для вооруженных конфликтов немеждународного характера. И это, к несчастью, слишком часто находит фактическое подтверждение — значит, важно направлять в определенное русло и контролировать вооруженное насилие: в этом и заключается роль права вооруженных конфликтов172. Образно говоря, запрещение прибегать к силе является плотиной, а право вооруженных конфликтов — насыпями вдоль берегов канала ниже по течению, предназначенными для того, чтобы не дать разлиться водам и сдерживать их в случае прорыва плотины. Следовательно, право вооруженных конфликтов призвано служить как бы вторым предохранителем от разгула насилия173. Его цель — не прекратить конфликт, а ограничить его. Ведь если плотину прорвало, нужно ее чинить. Аналогичным образом норму, запрещающую применять силу, не прекращают применять из-за того, что она была нарушена (см. ниже, 3°).
165
Ср:. Differend territorial et insulaire Qatar/Bahrein (Территориальный спор между Катаром и Бахрейном из-за островов Хавар), CIJ, Rec. 2001, arret, § 96.
166
Ср.: DAVID, E., Mercenaires et volontaires internationaux en droit des gens, ed. de l’Universite de Bruxelles, 1978, pp. 79-80, 88 et 95; ср., однако, с делом о действиях военного и полувоенного характера в Никарагуа и против нее, CIJ, Rec. 1986, p. 126 § 246.
167
E. g. Рез. ГА ООН: А/Res. 43/157, 8 декабря 1988 г.; 44/146, 15 декабря 1989 г.; 45/150, 18 декабря 1990 г.; etc; резолюции специальных сессий: 50/5, 18 октября 1995 г.; 50/133, 20 декабря 1995 г., пп. 3 и 6; 52/18, 21 ноября 1997 г., преамбула, первая часть.
170
Косово, рез. СБ ООН: S/Res. 1160, 31 марта 1998 г., п. 2; 1244, 10 июня 1999 г., п. 14; 1345, 21 марта 2001 г., п. 1 и сл..; Афганистан, рез. СБ ООН S/Res. 1193, 28 августа 1998 г., п. 1; рез. ГА ООН А/Res. 54/189 A, 17 декабря 1999 г., пп. 3 и 6; рез. СБ ООН S/Res. 1311, Грузия, 28 июля 2000 г., п. 5; Демократическая Республика Конго, рез. СБ ООН S/Res. 1234, 9 апреля 1999 г., п. 4; Восточный Тимор, рез. СБ ООН S/Res. 1246, 11 июня 1999 г., п. 11; и др.
171
Report of the ILC, in Ybk. of the ILC, 1949, p. 281; см. также: ibid., pp. 51-53; другая причина, побудившая Комиссию вывести право войны за рамки своей работы, обусловлена опасением, что изучение такой темы будет воспринято общественным мнением как недоверие к способности ООН поддерживать мир (просто обезоруживающая наивность!); ibid.
172
Ср.: SANDOZ, Y., «Mise en reuvre du droit international», in Les dimensions internationales ... op. cit., p. 300; Protocoles, commentaire, p. 26.
173
Заявление МККК, сделанное 18 октября 1996 г. на заседании Первого комитета ГА ООН, см.: Международный журнал Красного Креста. 1996. № 13, ноябрь-декабрь. С. 709.