Область интроспективных явлений, охватываемая эзотерической психологией, имеет самое непосредственное отношение к жизни каждого из нас (сознаем мы это или нет, но это то, чем мы все живем), и тексты ее адресуются не ученным, а всем людям.
Поэтому основным требованием, которым определяется «срок службы» этих текстов, служит конкретность: неотвлеченность, наглядность и доступность изложения.
Однако в случае эгрегоров введение понятия «групповое психоэнергетическое поле» (вместо прежнего «групповая душа») представляет собой как раз заявку на теорию, попытку навести мост через пропасть, лежащую между субъективными восприятиями и отражаемыми в них объективными процессами. Характерно, что этот «великий почин» был предпринят со стороны такой неклассической научной концепции как теория биологического поля. Но вопрос о том, наполнена ли эта концепция каким-либо реальным физическим смыслом, в свою очередь, остается открытым.
«Раньше фундаментальная наука включала поиски подлинно неподвижного фундамента, на котором можно было бы строить с полным убеждением в его устойчивости. Сейчас в неклассической науке фундаментальные исследования неотделимы от апорий и нерешенных проблем, это область, где… многое высказывается „в кредит“, в расчете на вероятные дальнейшие шаги науки, где однозначные, собственно физические представления… часто предварены неоднозначными прогнозными конструкциями.»*
* Кузнецов Б.Г. Этюды о меганауке. М.,1982, стр.36.
Для биологии как науки о живом веществе понятие биологического поля столь же фундаментально, как понятие гравитационного поля для науки о неживом веществе — физики.
Но в отличие от физики, где «безумные» теории нынче в ходу, биология — наука более консервативная и к безумным теориям относится с большим подозрением. Да это и не удивительно, ведь науку делают живые люди, и если принятие безумных фундаментальных физических представлений ни к чему нас не обязывает, то всякое безумное нововведение в биологии обязывает нас пересмотреть привычные нам представления о САМИХ СЕБЕ: «ассимилировать безумие», превратить его в норму, признать, что на самом деле безумными были именно наши привычные о себе представления. А это не каждому под силу и происходит, как правило, лишь в ходе смены поколений.
Вспомним, как нелегко было людям согласиться с тем, что они произошли от обезьяны; некоторые не соглашаются с этим и до сих пор.
Резюмировать это несколько затянувшееся методологическое отступление можно следующим образом: теории «эзотерической психологии» (как древние, так и новейшие) создаются людьми, искушенными в интроспекции, причем создаются не на голом месте, а на основе действительного психического опыта, крайне редко фиксируемого людьми не столь искушенными; поэтому не принимать «эзотерические теории» во внимание было бы неразумно, — равно как неразумно было бы принимать их за чистую монету. Никогда не следует упускать из виду, что «теории» эти представляют собой по существу лишь приближенные описания реальных событий.
14. ЭГРЕГОРИАЛЬНАЯ ЗАЩИТА
Если защита «с изменением объекта» доступна любому человеку, то защита «с изменением субъекта» доступна лишь немногим людям. Собственно говоря, использовать ее как инструмент защиты вообще нельзя. Эта защита прилагается эгрегорным людям, то есть людям, которые сознательно или неосознанно СЛУЖАТ какому-то эгрегору.
Эзотерическая поговорка гласит, что «эгрегоры не выбирают, — эгрегоры выбирают». Впрочем в нашем регионе нередки случаи ярких в своей очевидности полузащитных эгрегорных подключений. Скажем, хворает человек да хворает, все лекарства и способы перепробовал, мается. Ему говорят:
«Слушай, а ты крещенный?» — «Нет». — «Разговоры! Так ты крестись». Он крестится и — о чудо! — хворь куда-то девается. Однако девается она лишь в том случае, если человек был хоть в какой-то мере искренен в своем поступке, если он искренне проникся духом христианского мифа, искренне подключился к христианскому эгрегору.
Потому что урвать от эгрегора ничего нельзя. Здесь нам ничего не дают, давать здесь должны мы, и давать не что-нибудь, а себя. Нам лишь воздается (по делам нашим). Чем более мы открыты, тем более защищены; чем полнее отдаемся, тем становимся сильнее.
Однако в полузащитных подключениях элемент инструментальности все же присутствует, а двум господам, как сказано, служить не можете. Вновьподключенным (искренним хоть самую малость), подобно начинающим игрокам в рулетку, тотчас дается крупная эгрегорная подачка, «подъемные», как говорят в эзотерических кругах. Подъемные призваны укрепить неофита в его рвении, и даются они каждому, ибо душа человеческая — потемки даже для эгрегоров. Ну, а дальше происходит одно из двух: верх берет либо инструментальность, либо искренность.
Либо человек, ободренный «успехом», начинает этот «успех» развивать, то есть раскрываться эгрегору все больше, либо (если условные рефлексы у него вырабатываются тяжелее), сыто облизнувшись, возвращается к своему разбитому корыту.
Романтизм «классической» оккультной защиты со всеми ее смешными для современного человека приемами и самовнушениями — это лишь фасад. По сути своей она эгрегориальна. В действительно сложные минуты классический оккультист обращался не к своему «эзотерическому знанию», а к молитве: он забрасывал свои людские игрушки и, подобно блудному сыну, обращался к Отцу.
Такой же эгрегориальной защитой, кстати говоря, обладают и народные целители, не болеющие, в отличие от большинства «образованных биопольщиков», болезнями своих пациентов.
Некоторые украинские целители, например, после сеанса лечения практикуют следующий защитный заговор: «Ой, на морi-окiянi далеко у острiв, а на островi тому старий дуб, а в дубi тупая сокира. ж от коли тая сокира буде того дуба рубати, тодi й ти до мене (здесь произносится название болезни, с которой работал целитель, — скажем, холера) будеш дiло мати. Амiнь».
Вся сила заговора — в заключительном «аминь», произнесение которого подобно вбиванию последнего гвоздя в крышку гроба этой самой холеры.
Христианский эгрегор, разумеется, не единственный, и вряд ли можно было бы рекомендовать его тем, на кого рассчитан данный текст. Биопольная система очень отличается от тех систем верований, в которые погружены оккультисты образца XIX века и народные целители. А защита достаточно эффективна лишь в том случае, если она действует в рамках патогенной системы верований. Между тем «биопольные страхи» имеют гораздо больше точек соприкосновения с научно ориентированными системами мысли, чем с анимистическими представлениями о бесах и «астральных сущностях».
Биопольное движение органически входит в состав мощного неформального эгрегора, так называемой «Незримой Школы». Сила этого эгрегора определяется той функцией, которую он выполняет в современной нам эволюционной ситуации. Его функция состоит в качественном расширении картины реальности.
Не в волюнтаристском «изменении» или «дополнении», но именно в расширении современной нам картины реальности при помощи ею же предоставляемых концептуальных средств. Каждое время порождало свою Незримую Школу. Формы их деятельности всякий раз были обусловлены особенностями современной им эволюционной ситуации, но функция во все времена была одинаковой.
Эгрегоры с неизбежностью порождают своих агентов — эгрегорных людей, — породило их и молодое биопольное движение.
Эгрегорный человек не обязательно сознает свою эгрегориальность, он может быть и неосознанным проводником функций своего эгрегора. Однако эгрегориальная защита (равно как и эгрегориальность человека) значительно усиливается, если он становится сознательным проводником этой функции.
Человек обретает неосознанную эгрегориальность, будучи способен «по ходу дела» непроизвольно отказаться от каких-то элементарных форм индивидуалистических притязаний, подчинить свою жизнь тому делу, в которое он вовлечен. Такая ПАССИВНАЯ САМООТДАЧА повышает энергетику человека, но не дает ей стабильности. И хотя эгрегориальная защита в определенной мере прилагается всем эгрегорным людям, неосознанно-эгрегорные люди такой защитой практически не обладают: эгрегор дает им преимущественно силу.