Раф мог бы быть статуей — на его лице вообще не было никаких эмоций.
— Они заперли меня в шкафу на три дня, и я чуть не умерла. — Я сказала это кратко, как будто это не имело большого значения. Но это было большое дело. С тех пор я боролась с самой собой. И не важно, через какую терапию или тренировки я прошла, ничто не позволяло мне забыть о голоде и жажде. Черт, жажда была хуже всего.
— Я помню, как у меня перехватило горло, — прошептала я. — Или это то, что я чувствовала, потому что мой язык был таким толстым, что я не могла глотать. Я не могла дышать. Я буквально умирала, когда они наконец открыли дверь и вытащили мое тело наружу.
Его кулаки сжались сильнее, вены выступили, но выражение его лица оставалось нейтральным. Только потому, что я была обучена замечать мельчайшие движения тела, я даже увидела, как дрогнули его руки. Я умирала от желания узнать, о чем он думал, но сначала я должна была рассказать эту историю.
— После этого было похоже, что монстр в них вырвался на свободу. Я была наказана таким количеством способов, что не смогла уследить. Но шкаф, этот крошечный гребаный шкаф был хуже всего. Так много раз я лежала там в собственной моче, потому что он был недостаточно велик, чтобы я могла пойти куда угодно, кроме того места, где я сидела. Так много раз я задавалась вопросом, был ли это мой последний момент на Земле и действительно ли это было бы так плохо. Я была гребаным ребенком, и я уже покончила с этим миром.
Слезы тихо катились по моим щекам. Следы моей боли. Я позволила себе секунду почувствовать их, а затем отключила это, потому что я больше не была тем человеком.
— Как долго ты была с ними?
— Слишком, блядь, долго.
Он придвинулся немного ближе ко мне; я могла чувствовать жар его тела, почти как будто огонь каким-то образом был зажжен.
— Ты убила их?
Я ухмыльнулась впервые с тех пор, как начала свой рассказ.
— Давай просто скажем, что их больше нет рядом, чтобы мучить маленьких детей.
Я не была тем, кто убивал их, но я подстроил ситуацию так, чтобы они оказались не в том месте в нужное время.
Сенсей наказал меня за то, что я позволила своим эмоциям взять надо мной верх.
Но оно того стоило.
Брэндона и Клодетт — и, возможно, Алекса — ждала та же участь, потому что, очевидно, я не могла быть более значимым человеком.
К черту это.
Глава 6
После того, как мы с Рафом покинули его — особое место—, он подождал снаружи моей комнаты, пока я переодевалась в новую форму. Царапину на моем плече нужно было только залатать, и я была готова идти, так что мы направились обратно в школу. Возле столовой я начала волочить ноги. Абсолютно последнее, что я хотела делать, это находиться в одной комнате с Алексом, где он ожидал бы, что я сыграю свою роль.
Я не могла этого сделать. Не раньше, чем поговорю со своими друзьями и объясню, что я не просто перенесла какой-то психический срыв… Не раньше, чем я поговорю с Джорданом.
— Эй. — Я положила руку на предплечье Рафа, останавливая его, прежде чем мы свернули в коридор, который привел бы нас прямо в зал для завтраков. Он посмотрел вниз на мою руку на своей обнаженной коже — потому что он закатал рукава рубашки в этой убийственно сексуальной манере плохого мальчика — затем поднял бровь. — Насчет того, что было раньше. То, что ты видел… — Я замолчала, когда стыд и вина захлестнули меня. Не то, что я должна была Рафу, блядь, ничего, но это было, как я себя чувствовала, тем не менее.
Я ожидала от него какого-нибудь едкого оскорбления, что-нибудь о том, какой я была слабой, чтобы снова — попасться— на ложь Алекса.
Это не то, что у меня есть.
— Это был умный ход, — прокомментировал сварливый член королевской семьи, его губы были плотно сжаты от неудовольствия, или отвращения, или чего-то в этом роде. — У нас было не так много возможностей выработать стратегию, но я, вероятно, предложил бы то же самое. Играем вместе, пока мы лучше не разберемся в этой ситуации. Кто знает, что бы сделал Алекс, если бы ты попыталась публично порвать с ним? — Он нахмурился, его взгляд расфокусировался, пока он обдумывал это.
Я тяжело сглотнула, страх пробежал по мне. Мои друзья — и Раф, всегда подозревали, что Алекс стоит за смертью Жасмин. И теперь я знала, что это был он. Или, по крайней мере, он приложил ко всему этому руку.
— Он знает, что я знаю, — призналась я тихим голосом, чувствуя себя самой большой идиоткой на планете. Конечно, я должна была обсудить план с другими членами королевской семьи. Что за идиотка.