— Думаю, это самая профессиональная игра, которую я видела, — сказал я Мэтти в перерыве. Она поморщилась.
— О да, Австралазийцы вообще сверхдисциплинированны. Они выглядят как горячие серфингисты, но в душе они солдаты.
— Много пляжей, верно? — Спросила я, пытаясь вспомнить то немногое, что знала о них. — И странных животных.
Мэтти рассмеялась.
— Если под странным ты подразумеваешь способность убивать одним укусом, то да, это примерно так.
Убивают одним укусом. Что ж, это объясняло их монархию. Они были такими же смертоносными.
Мой считыватель на ладони зажужжал, и я подняла его, чтобы найти сообщение от Алекса.
Алекс: Ужин с моими родителями после игры. Это не просьба.
Мое сердце билось в груди, как гребаный отбойный молоток, когда я быстро показала Мэтти.
— Я не могу ускользнуть от этого, — тихо сказала я. — Какой гребаный предлог был бы достаточно хорош, чтобы сбежать?
Ее глаза были широко раскрыты, но она не сразу запаниковала. Я могла видеть, что она прокручивала это в голове, без сомнения, пытаясь найти протокол, о котором я не знала.
— Пока не отвечай ему, — пробормотала она. — Нам нужно посоветоваться с Рафом. Возможно, он единственный, у кого есть власть отменить их просьбу. Я просто не уверена, как это можно сформулировать, чтобы не вызвать подозрений.
Господи. Это была не моя неделя. Месяц. Год. Если бы так продолжалось и дальше, я бы просто назвала это — не мое десятилетие и покончила с этим, черт возьми.
— Должна ли я сказать ребятам сейчас, дать им шанс разобраться во всем? — Спросила я, положив свою голову прямо рядом с головой Мэтти.
Она поджала губы.
— Это напряженная игра. Может быть, просто подождать, пока они закончат, и тогда мы не будем отвлекать их во втором тайме.
— Да, — кивнула я, — хороший план. Эти угрюмые ублюдки ненавидят проигрывать, и я бы не хотела быть причиной, по которой они отвлеклись.
Ее смех был долгожданным облегчением после напряжения.
Конечно, мой исчислитель, казалось, весил чертову тонну, когда сообщение Алекса просто лежало там. Мне так сильно хотелось послать его нахуй, но это не помогло бы. У меня не было силы. Ругательства ничего бы не сделали, только усилили бы мое наказание.
Так что я бы подождала.
Второй тайм прошел как в тумане. Большую его часть я провела, постукивая ногой и обдумывая убийственные мысли. Вопиющая манипуляция моей жизнью продолжалась достаточно долго, и я устала играть роль пешки Алекса. Могло ли Общество… сопротивление, как бы они себя ни называли… могут ли они помочь мне избежать участи победительницы голосования?
Или это была бы просто ловушка другого изготовления? Замена одной клетки на другую не была идеальной, но с Алексом никогда бы не столкнулась. Это все, что я знала наверняка.
Мэтти с криком вскочила на ноги, и я моргнула, снова сосредотачиваясь на игре.
Только все закончилось, и мы выиграли, три очка к двум.
— Раф отличился, — сказала она, одарив меня самодовольной ухмылкой. — И ты полностью пропустила это. Он не будет счастлив.
Я фыркнула.
— Я притворюсь, что видела это. Произошло ли что-нибудь необычное, что я должна прокомментировать?
Мэтти откинула голову назад и рассмеялась.
— Как насчет того факта, что когда он забил гол, первое, на что он посмотрел, была ты?
Ну и дерьмо. Тогда нет смысла лгать.
Мой считыватель на ладони зажужжал.
Алекс: Первое предупреждение, Вайолет.
Я снова нажимаю игнорировать, быстро переходя по именам к моему групповому сообщению с Рафом, Ноланом и Джорданом.
Алекс хочет, чтобы я поужинала с ним и его родителями сегодня вечером. Мэтти сказала, что у одного из вас может быть законный предлог, которым я могу воспользоваться, чтобы не идти. Что-нибудь, что не вызовет войн и не приведет к моей казни. И… Поехали…
Как только я нажала — Отправить, мы с Мэтти направились к трибунам, следуя за ликующей толпой. Это была захватывающая игра, и я была удивлена, увидев, как Алекс обменивается дружескими рукопожатиями со многими членами Австралийской команды. Он явно откуда-то их знал. Может быть, в Академие в его молодые годы?
Я имею в виду, как так получилось, что у него могли быть такие друзья, временами он был таким общительным, а в глубине души был настоящим мудаком.
Однако он рос с такими родителями: легкомысленной матерью, которая, без сомнения, была рядом, чтобы щебетать и выглядеть хорошенькой, и злым, высокомерным тираном — отцом.