Я медленно кивнула, выпустив тяжелый вздох, который задерживала. Подозревать — не значит знать, и это имело для меня значение. Он также несколько раз пытался предостеречь меня от Алекса, в своей собственной ебаной манере, и я решила проигнорировать его. Мне некого было винить, кроме себя, в этом беспорядке.
— Что ж, — пробормотала я, чувствуя, как мои плечи опускаются под тяжестью всех моих проблем. — Может быть, ты сможешь понять, почему мне нужно было на некоторое время забыть обо всем этом.
Притворный кашель возле двери предупредил нас о появлении еще одного участника разговора, и Нолан ухмыльнулся лукавой, сексуальной усмешкой. Он держал мой пропавший клинок, который, должно быть, спас с турнира. Меня затопило облегчение от того, что он не был потерян или украден. Я чертовски много работала, чтобы заслужить этот клинок.
— Ну, Новенькая. Если так ты забываешь о своих проблемах, я, например, хотел бы принять в этом участие.
Он пошутил. Не так ли?
— Я тоже, — добавил Джордан, и он определенно не шутил.
Что. За. Трах?
Раф только фыркнул и покачал головой.
— Я заканчиваю принимать душ, так как меня прервали. Разберись с этим сама, Золушка.
Дверь ванной захлопнулась за ним, оставив меня голой, в синяках, истекающей кровью и извивающейся под двумя парами слишком заинтересованных взглядов.
О черт. Я так облажалась.
Глава 3
Мне удалось ни с кем не встречаться до конца выходных. Мэтти взорвала мое устройство на ладони, приглашая меня в кино, на вечеринки и просто посидеть с цыпочками. Но я не смогла. Я буквально не могла смириться с тем, что произошло.
Я представляла, как убиваю Алекса, этого лживого куска дерьма, больше раз, чем это, вероятно, было нормально. На самом деле, ничего из того, что я делала с тех пор, как узнала, не было здоровым, включая то, что я трахалась с кем-то, кто и в лучшие времена едва мог меня выносить. Впрочем, это не имело значения, я не могла выбросить Рафа из головы. Мое тело, все еще покрытое синяками и побоями не только после драки, жаждало, чтобы ко мне снова так прикоснулись, но я не сдавалась. Раф был слабостью, которую я бы изгнала из своего существа.
— Вайолет Роуз Спенсер, открой эту гребаную дверь, пока я ее не вышибла! — Мэтти сопроводила свои слова громким стуком в указанную дверь, и я подумала, действительно ли она собирается попытаться ее выломать. Массивные деревянные двери здесь были спроектированы так, чтобы защитить богатых, знаменитых и царственных обитателей каждой комнаты, и у моей худенькой лучшей подруги не было ни малейшей надежды в аду.
Но она бы попробовала, потому что она такая, какая есть.
— Ви, серьезно, — фыркнула она, и я на мгновение прислонилась головой к двери, прежде чем рывком открыть ее. Мэтти чуть не упала, едва удержавшись на нелепых шестидюймовых каблуках, которые она носила.
— Ты одета сногсшибательно, — сказала я, отступая назад, чтобы лучше ее видеть. На ней было мини-платье королевского синего цвета с кружевными вставками спереди и, насколько я могла видеть, сзади тоже. Ее грудь была раздута до предела, ноги длинные на этих каблуках, а волосы прямые и переливающиеся в двух приглушенных лампах, освещающих мою комнату.
— Ты одета как смерть, — выпалила она в ответ, широко раскрыв глаза, когда окинула меня своим зеленоглазым взглядом. — Боже мой, Вайолет, что, черт возьми, на тебе надето?
Я посмотрела вниз. Дырявая рубашка, спортивные брюки, шоколадное пятно возле правого бедра, винное пятно по центру рубашки.
— И от тебя тоже пахнет смертью, — добавила она, протискиваясь внутрь. — Чтобы закончить, — она махнула рукой на мой неряшливый вид, — этот образ.
Смех вырвался из меня прежде, чем я смогла его остановить. Я этого не ожидала.
— Пожалуйста, заходи, оскорбляй меня еще немного, пока ты этим занимаешься, — сказала я, отводя руку в сторону.
Мэтти проигнорировала меня, проходя через мой беспорядок и отбрасывая одежду в сторону, как будто ей было наплевать. Добравшись до моей кровати, она развернулась и уставилась на меня.
— Почему ты игнорируешь меня? И какого черта ты опять вся в синяках? Тебя кто-то обидел? Так помоги мне, я, блядь, обрушу на них эту школу.
Мое сердце заныло, и это странное ощущение начало заполнять мое горло и глаза. Как будто… в моем теле было так много любви, что она переполняла меня, и единственное место, куда она могла выйти, были мои глаза.
— Прости, — сказала я хрипло. — Мне действительно чертовски жаль, что я дерьмовая подруга. Я склонна закрываться, когда моя жизнь идет наперекосяк. Легко забыть, что теперь у меня есть кто-то на моей стороне.