– Думаю, да, – ответил Ксавье.
Ему не хотелось, чтобы отец решил, что он чего-то боится, но мальчик старался не думать о школе – то есть о новой школе в новом городе с новыми ребятами. На самом деле он и не боится. В конце концов, он уже достаточно популярен в спортивном центре. В спорте он хорош – а это главное. Но какой-то маленький кусочек мозга Ксавье всегда сомневался в том, достаточно ли он на самом деле хорош.
Подняв глаза, мальчик увидел, что отец с любопытством уставился на него, словно мог читать мысли. Ксавье вымученно ухмыльнулся:
– Не волнуйся, пап. Все будет круто.
Отец улыбнулся в ответ.
Глава вторая
«А» означает «Агоратос»
Леви добавил последние штрихи к рисунку – нужно было верно передать детали. Сейчас он уже мог делать это на автомате. Он часто видел его во сне – странный символ, немного похожий на волнистую букву N или Х, зависит от того, под каким углом смотреть. Каждое утро Леви просыпался с этим изображением, горящим перед глазами.
Агоратос. Имя, которое кто-то снова и снова шептал у него в голове.
Что это такое? Что значит это слово? Почему оно его преследует?
Он сел на скамейку у стены в Центре спорта и досуга Сидар-крик, лицом к скейтерскому парку. Его собственный скейт стоял рядом. Все друзья Леви катались, разучивали новые трюки. За парковкой другие ребята собирались играть в баскетбол. Леви пробежал по ним взглядом и увидел новенького, Ксавье, трусцой выбегающего на площадку, – смеется, руки подняты вверх. В спортивном центре Ксавье быстро стал королем баскетбола или как минимум начал себя им считать.
– Эй, Леви! Иди сюда, чувак, покажи нам что-нибудь! – кричали друзья, зовя его прокатиться по рампе.
– Минутку, – отозвался мальчик.
Леви зевнул. Он любил кататься на скейте, но сейчас слишком устал. Его начал одолевать сон.
Агоратос…
Слово плавало у Леви в сознании, как перышко, покачивалось из стороны в сторону – вроде совсем близко, а не ухватишь.
– Что такое, Леви? Хочешь принять участие в отборочной игре?
Отцовский голос вернул его к реальности. Мальчик поднял взгляд на отца, который возвышался над ним со скрещенными на груди руками: Джеймс Артур, для всех прочих ребят – мистер Джей Ар. На шее у него висел свисток, что означало, что он собирается судить баскетбольный матч.
– Нет, спасибо, – ответил Леви.
– Что у тебя там? – Отец покосился на блокнот.
Леви наклонил блокнот к себе, чтобы отец ничего не смог разглядеть. Мальчик все еще не решил, хочет ли, чтобы кто-то узнал, как ему нравится рисовать. Рисовать – не круто. А потом папа захочет выяснить, что это за странный символ и почему Леви постоянно его изображает, – а ответить нечего.
– Э-э, ничего, – он чувствовал, как отцовский взгляд высверливает две маленькие дырочки у него в макушке.
– Ну, может, в следующий раз, да?
– Конечно. Звучит неплохо.
Леви смотрел, как папа трусцой пересекает парковку, направляясь на баскетбольную площадку. Теперь отец мог бегать только так. Говорил, что из-за футбола в колледже его колени слишком сильно изношены для нормального бега. За тренером, как обычно, пристроилась толпа ребят. Все дети любили отца Леви. Он провел в спортцентре множество вечеров – в том числе после долгого рабочего дня, добровольно, – чтобы у детей было действительно классное местечко, где можно потусоваться. И хорошо, потому что без мистера Джей Ара в этом месте воцарился бы полный хаос. Единственным представителем персонала здесь была студентка на полставки, которая большую часть времени торчала в кабинете. Попивая чай латте из «Старбакса» и переписываясь с друзьями, она изучала летние курсы, на которые можно записаться.
В это время с крыши мог спуститься на веревках целый отряд ниндзя, а она бы и не заметила.
– Леви!
Внезапно перед ним выросла Брианна Тернер – как обычно, с тюбиком блеска для губ в руке. Очевидно, Брианна только что им воспользовалась, потому что губы у нее выглядели так, словно она целовалась с кучкой блесток. На ней были черно-белые полосатые легинсы и розовое худи с пайетками вокруг карманов – и это притом, что на улице больше двадцати шести градусов. Брианна сунула блеск в карман худи и плюхнулась на скамейку рядом с Леви. От блеска пахло персиком.
– Привет, Бин[1], – поздоровался Леви.
Он по-прежнему называл ее так, хоть и знал, что на самом деле ей это больше не нравится. Он даже не мог вспомнить, отчего когда-то придумал именно такое прозвище. Может, потому, что она тощая, как фасолевый стручок? Или, может, это просто легче произносить, чем «Брианна».