– Проходи в комнату, Танечка, я сейчас, – сказала Наталья Сергеевна и, сгорбившись и шаркая домашними шлепанцами, ушла на кухню.
Я вошла и осмотрелась. Ничего вроде бы не изменилось с тех пор, когда я была здесь в последний раз. Та же старенькая полированная стенка, те же книги на полках. Я присела на диван. Из кухни донесся резкий свист чайника и голос Натальи Сергеевны:
– Чай будешь, Таня?
– Не откажусь, – согласилась я, с тоской вспоминая жучкинский особняк и столы, ломившиеся от закусок.
– Тогда иди на кухню.
Наталья Сергеевна поставила передо мной чашку, налила в нее чай, вынула из шкафчика сахарницу и вазочку с печеньем и села напротив.
– А где Нина? – спросила я, удивленная отсутствием Натальиной дочки.
Обычно она выходила из своей комнаты, едва заслышав мой голос. Гостей Нина обожала с детства. Будучи еще совсем малявкой, она выскакивала, как черт из табакерки, когда мы, необузданная стая старшеклассников, вваливались в квартиру нашей классной, и, жизнерадостно повизгивая, путалась у всех под ногами.
Услышав мой вопрос, Наталья Сергеевна заплакала. Плакала она молча, слезы медленно текли по ее лицу, покрытому сеточкой морщин. Я молчала, в ужасе глядя на нее. Такой нашу математичку я никогда не видела. Наконец она взяла себя в руки, достала из кармана носовой платок, высморкалась и произнесла чуть дрожащим голосом:
– Извини, Танечка, что-то я совсем распустилась. В полиции моя Ниночка. Арестовали ее. Поэтому-то я и попросила тебя приехать.
– Как в полиции? За что? – не поверила я.
– За убийство.
Не может быть! Да, дочь Натальи Сергеевны – глупая и легкомысленная девица, в этом и сомневаться не приходится. Да, иногда она всех раздражает своими поступками. Но чтобы убить кого-то… Нет, на такое Ниночка не способна, она и мухи не обидит.
– Но как же так… Ваша дочь не могла никого убить.
– Вот и я так говорю! Только они не верят. Таня, я очень тебя прошу, – она схватила меня за руку и заглянула в глаза. – Ниночка – это все, что у меня есть! Я знаю, ты можешь… я заплачу. Сколько ты обычно берешь за час расследования?
– Ну что вы, Наталья Сергеевна! О чем вы говорите! Конечно же, я постараюсь вам помочь. Бесплатно. Все силы приложу. Но мне нужно знать все, всю информацию. И тогда я вам скажу, смогу ли что-то сделать или нет. Расскажите, что произошло.
– Они считают, что Нина убила твою соседку, Таня.
Я не верила своим ушам. Мою соседку? Эту мадам с британской кошкой, у которой ревнивый муж, загнавший Олега на мой балкон? Но при чем тут Нина? Что она делала в их квартире?
Я с изумлением посмотрела на свою бывшую классную.
– Твою соседку, эту… с необычным именем, – пояснила она. – Адель…
– Аделаиду Амвросиевну? – догадалась я. – Она умерла? Быть того не может. Я видела ее живой и здоровой.
В глазах Натальи Сергеевны загорелся огонек надежды:
– Когда?
– Вчера. Или позавчера. Не помню.
Плечи Петрушиной опустились, огонек в глазах потух.
– Ее убили сегодня утром. Так мне сказали полицейские, которые приехали за Ниной.
– Расскажите мне все по порядку, Наталья Сергеевна, – попросила я, – и постарайтесь ничего не упустить.
Петрушина рассказала все, что ей было известно. Убитую обнаружил социальный работник. Полицейский особо не распространялся о деталях, но, когда Наталья Сергеевна горой встала на защиту дочери, он обмолвился, что старушке проломили голову хрустальной вазой, причем именно в то время, когда там была Нина, приехавшая делать Аделаиде два укола – внутримышечный и внутривенный. Нина все отрицала, говорила, что действительно должна была сегодня приехать к Аделаиде Амвросиевне, но отменила свой визит.
– Почему отменила? – спросила я.
Учительница досадливо всплеснула рукой:
– Говорит, из-за свидания.
– Но это же алиби! – обрадовалась я. – Если, конечно, она в самом деле была на свидании. А с кем, вы знаете?
– В том-то все и дело! Нина пыталась этому парню звонить при полицейских, но номер оказался недоступен. Адреса его она не знает. Она не знает даже его фамилии. Только имя – Рома.
– А вы? Вы его когда-нибудь видели, Наталья Сергеевна?
– Нет. Ниночка познакомилась с ним недавно, дней пять назад. Ну, ты же знаешь, Таня, как моей дочери не везет с молодыми людьми. Господи, какой позор! Хорошо, что эти, из полиции, были в штатском. Бедная моя девочка, она погибнет там!