Кирьянов слыл человеком аккуратным, даже педантичным, и я растерялась, узнав о пропаже. Правда, чувство благодарности тоже испытала. Если поделился такой страшной тайной, значит, и в самом деле считает меня другом. Доверяет, значит.
Я уже было открыла рот, но он не дал мне сказать ни слова:
— Знаю, знаю. Уже искал. Перерыл все, все осмотрел, залез в каждый угол. Как корова языком слизала.
Я осмотрелась. Так бывает: один не видит то, что у него лежит перед носом, а другой сразу обнаружит потерю. Просто первый нервничает и не может сконцентрироваться, а второй спокоен… пока что.
— Давай-ка восстановим события, — предложила я.
— Да уже сто раз восстанавливал! — повысил голос Кирьянов.
— А теперь попробую я, а ты отдохни.
Часы показывали половину одиннадцатого утра. Скоро к Вовке должны были нагрянуть свидетели, он упомянул об этом вскользь вчера вечером. Пропавший документ был ему необходим прямо сейчас. Но его нигде не было.
— Когда ты видел его в последний раз?
— Перед корпоративом. Вместе с другими документами сложил в синюю папку и запер в сейфе.
— Больше сейф ты не открывал?
— Не открывал.
— А когда доставал кофе и коньяк?
— Папку не трогал, — покачал головой Киря.
— Но сейф-то ты открыл.
— Ну и что? — не понимал он.
— Дай-ка я посмотрю.
Я подошла к сейфу. Кирьянову совсем недавно заменили его: вместо старого, выпущенного в советские времена, поставили новый. Сейф, кстати, был у всех на глазах. Вовка установил его на подоконник и сверху украсил кактусом.
Спорить Кирьянов не стал. Наверное, понял, что настроена я решительно.
— Иди и смотри. Он открыт.
В сейфе обнаружилась высокая стопка разноцветных пластиковых папок.
— Папка точно была синяя? — уточнила я.
— Точно.
Но я стала перебирать каждую и проверила все документы в каждой. Чтобы не запутаться, аккуратно раскладывала все на поверхности стола.
Кирьянов попытался помочь, но я остановила его:
— Не мешай, Вов.
Документов не оказалось. Папка как в воду канула. Кирьянов коротко выругался.
— Подожди, — рискнула я попробовать еще раз. — Мы вчера тут разговаривали о всяком, помнишь? Зашла речь и о последнем деле, которое ты ведешь… с кем?
— С Шумским.
— И где он сейчас?
— Должен отрабатывать жилой сектор…
Кирьянов запнулся, уставился на меня во все глаза. Его лицо озарилось надеждой, взгляд просветлел.
— Да я же передал ему вчера документы. Сам! Блин, точно! И не помню не потому, что нажрался, как скотина, а потому, что незачем было галочку ставить — я ему сам в руки папку сунул! Ну, я и дурак.
Я стала собирать разложенные папки в стопку. Старалась соблюдать тот порядок, в котором они были сложены прежде.
— Ищи папку у Шумского, — подвела я итог. — Прямо сейчас позвони ему и все узнай.
Кирьянов схватил телефон. Иногда он становился послушным, как ребенок, и я старалась запомнить эти моменты, чтобы впоследствии, когда он решит поставить меня на место, вмазать ему напоминанием о том, что и он, бывает, ошибается.
Так себе защита, скажем прямо, но она работала. Это уравновешивало наше уважение друг к другу, а потом мы вспоминали собственные неудачи с улыбкой.
— Папка у него в кабинете, — выдохнул Кирьянов. — Сейчас принесет. Господи.
— Испугался?
— Нет. Но испытал чувство неловкости.
— Тебе было стыдно?
Кирьянов сгреб со стола стопку и вернул ее в сейф. Подошел ко мне и обнял за плечи.
— Да ладно тебе, — улыбнулась я. — Я ж рядом. Помогу.
— Уже помогла. Дружище. Боевая подруга. С меня коньяк.
— Я не против.
Он вернулся за стол, с силой провел ладонями по лицу.
— Никогда больше, — решительно заявил он. — Ни капли на рабочем месте.
— Ты и не пил раньше, — ответила я. — И ничего не терял, как выяснилось. Просто вылетело из головы.
Кирьянов покосился на дверь, лег грудью на стол.
— О сокращении слышала?
Я слышала, но не волновалась на этот счет. Меня это никак не должно было коснуться. Возраст, звание, должность — придраться было не к чему. А вот Кирьянов все чего-то опасался.
— А что, уже известны списки? — спросила я.
— Рано говорить о списках-то, — протянул Вовка. — Разнарядка только-только из главка пришла. Чьи-то головы полетят, конечно, но досконально неизвестно чьи.
— А ты к чему это о сокращении вдруг вспомнил?