– И что же, скажи на милость, ты такого сделала, чтобы заслужить это?
Я снова хихикаю, на этот раз недолго, и отворачиваюсь.
– Погоди-ка, леди должна скрывать свои тайны, иначе она станет неинтересной.
– Леди, столь упрямо преследующая вора, останется интересной вне зависимости от того, сколько секретов у нее под юбкой.
Это одновременно и ненавязчивый комплимент, и столь умело расставленная ловушка, что по спине у меня пробегает дрожь.
– Откуда ты знаешь, что я прячу свои секреты под юбкой? – спрашиваю я.
– Ты права, не знаю. Могу проверить, если хочешь, но что-то подсказывает мне, что ты не только секреты предпочла бы оставить нетронутыми.
На этот раз смешок вырывается у меня помимо моей воли.
– Вам придется придумать что-то получше, чем шуточки про девственность, если желаете от меня чего-то добиться, милорд.
– В отличие от вас, миледи, не все из нас родились с острым как бритва язычком.
– Так практикуйтесь. Надеюсь, к моменту нашей встречи на Приветствии вы будете свободно владеть этим навыком. Вы ведь будете на Приветствии, не так ли?
– К сожалению.
– Мисс? – Голос, вновь и вновь зовущий меня, явно принадлежит Фишеру. – Мисс, где вы?
Хотя все это очень интересно, стоит мне замешкаться, И’шеннрия открутит мне голову. Я в последний раз поворачиваюсь к Шороху, делаю почтительный книксен и покидаю переулок.
Сказать, что И’шеннрия огорчена моим «безрассудным поведением и безумной гонкой», все равно что заявить, будто лун три, – до боли очевидно и абсолютно неопровержимо.
– Я уже говорила, что мне жаль, – еще раз напоминаю я в карете. – И говорила, что не обнажалась перед кучкой аристократов. И не танцевала в фонтане. Так что у вас нет никаких причин на меня злиться.
И’шеннрия поджимает губы.
– Твое отсутствие уважения к моему – к нашему – делу просто неприемлемо. Твой медальон стоил жизни четырем…
– Ведьмам, – заканчиваю я. – Знаю.
– Понадобилась изворотливость, куча бумажной волокиты, правильные взятки в правильное время, чтобы тебя признали моей родственницей… – отрывисто бросает она, потирая лоб. – Фишер, вези нас домой.
Фишер натягивает поводья.
– Уже везу, мадам.
– Не надо на нем срывать раздражение, – прошу я. – Я одна виновата.
– Он тебе позволил, – отвечает она. – Такое не должно повториться.
– Никто ничего мне не «позволяет». Я делаю, что хочу.
– Ты делаешь то, что я тебе говорю, или не видать тебе свободы.
В карете повисает тишина. Я проглатываю беспомощные злые слова. Она права. Она права, но это не означает, что мне это нравится. Все, что мне остается, – это смотреть, как скромные здания и лавчонки сменяются просторными изумрудными лужайками и идеально ухоженными садами. Словно драгоценный камень в короне, квартал знати располагается в центре города, изумительные дворцы из песчаника скрываются среди зелени и величественных статуй.
– Здесь живут семьи Первой крови, – холодно говорит И’шеннрия. – а также министры. Есть Министр Кирпича, который отвечает за строительство дорог в Каваносе, кораблей и культурных объектов. Министр Крови отслеживает семейные ветви Первой и Второй крови. Он распределяет капиталы и следит, чтобы наследство попадало в руки правильных наследников. Именно он «нашел» тебя и вернул тебе титул.
– Чем ты его подкупила? Должно быть, чем-то умопомрачительным.
– Министр Монеты приглядывает за государственной казной. – Она лишь повышает голос, игнорируя мои крамольные слова. – Он также контролирует все торговые пути, импорт и экспорт.
Пока мы проезжаем мимо, я срываю с куста яркий цветок герани, зарываюсь носом в оранжевые лепестки и глубоко вдыхаю.
Карета проносится мимо светлых особняков и подъезжает к более скромному дому из темного камня. Железные пики украшают карнизы и парапеты, напоминая шипы озлобленного животного. В отличие от голых, аккуратных зеленых террас других домов, здесь царит осторожный хаос с кустами черных роз и длинными, тонкими стеблями полупрозрачной призрачной травы. Земля усеяна шипами и черными лепестками, а подгнившие багровые ягоды алеют в грязи, словно раздавленные сердца крошечных созданий. Даже в самых диких мечтах не могла я себе представить, что окажусь в месте более мрачном, чем лес Ноктюрны.
Едва карета останавливается, перед ней выстраиваются три человека в темной униформе. Фишер помогает нам с И’шеннрией выйти, и леди отправляет их с застенчивым на вид мальчиком позаботиться о лошадях. Остаются лишь пожилая женщина, под грузом лет почти согнувшаяся вдвое, и мужчина чуть помоложе с элегантной белой бородкой и усами.