Большие суда требовали много умелых моряков. Экипаж линейного корабля в то время составлял около полутысячи человек! Московская навигацкая школа из года в год увеличивала выпуск морских специалистов. На флот набирали «добрых и молодых», «неувечных и не дураков», «свычных в морском и речном хождении» мужиков, а также «робят малых» — в юнги.
В Петербурге была учреждена Морская академия.
Чтобы скорее усилить мощь Балтийского флота, Петр закупил несколько кораблей за границей, но вскоре отказался от этой затеи. «Смотрел покупные корабли, которые нашел подлинно достойными звания приемышей, ибо подлинно столь отстоят от наших кораблей, как отцу приемыши от родного сына, — писал он, — ибо гораздо малы перед нашими, хотя пушек столько же числом, да не таких… и зело тупы на парусах».
Русские корабли завоевали славу лучших в мире. Французский офицер Шарье рекомендовал приобрести их для Франции. «Русские корабли во всех отношениях равны наилучшим этого типа, какие имеются в нашей стране, и притом более изящно закончены», — писал английский адмирал Норрис.
Особенно хорош был 64-пушечный линейный корабль «Ингерманланд», названный так в честь отвоеванных у шведских захватчиков исконно русских земель на побережье Финского залива. Он нес на двух палубах 64 пушки от 14 до 30-фунтовых. Корабль отличался исключительно высокими мореходными качествами, на свежем ветре он развивал скорость до восьми узлов. «Ингерманланд» был любимым кораблем Петра, четыре года на нем развевался его вице-адмиральский флаг.
А Петр уже работал над чертежами 100-пушечного корабля, таких и в иностранных флотах было один-два — и обчелся.
В кампанию 1714 года в составе Балтийского флота насчитывалось уже более двух десятков многопушечных кораблей.
А строительство плавучих крепостей продолжалось. Тысячи мастеровых, собранных со всей России, и день и ночь трудились на верфях. Люди жили в наспех сколоченных бараках, недоедали, болели, выносили жесточайшие наказания.
Флот рос. Он превращался в грозную силу.
— Я предчувствую, — обратился Петр к своим соратникам на торжестве спуска на воду линейного корабля «Шлиссельбург», — что россияне когда-нибудь пристыдят самые просвещенные народы успехами своими в науках, неутомимостью в трудах и величеством твердой и громкой славы.
Знатоки морской старины пришли к выводу, что якорь, найденный на дне Невы, принадлежал многопушечному линейному кораблю Петровской эпохи. Под барабанный бой его «выхаживали» из воды сорок матросов.
А как же он оказался на дне? Это — загадка. Возможно, оборвался канат «толщиною в половину человека», а может быть, корабль снесло с места при сильном внезапном порыве ветра или наводнении… Ясно одно: он стоял на рейде перед домом основателя русского регулярного флота.
Ныне якорь установлен на берегу Невы, рядом с крейсером «Аврора».
«Морская Полтава»
— Про Полтавскую битву, конечно, знаете, а известно ль вам про «морскую Полтаву»?
Экскурсовод указал на весло в углу музейного зала. Посетители запрокинули головы: экая махина, метров четырнадцать!
— Вот такое помогло выиграть эту «вторую Полтаву» — подлинное весло русской галеры. Двенадцать пудов. Управлялись с веслом шестеро силачей-гребцов. А выделано оно из цельного ствола многолетней ели.
В Северной войне 1700–1721 годов балтийские моряки деятельно поддерживали армию. Сражаться со шведами приходилось вдоль северного берега Финского залива, где на ширину до 15 миль тянется великое множество каменистых островков и отмелей, так называемые шхеры. Там крупному кораблю не разгуляться. Поэтому сооружалось большое количество гребных судов — галер. Уж эти-то могли маневрировать в узких, извилистых проливах, на мелководье, среди камней и рифов. Длинные, с приподнятым острым носом, они имели до двадцати пяти пар весел, на каждом — пять-шесть гребцов. Такой корабль «мощностью» в 200–250 человеческих сил развивал скорость до семи узлов. Он нес десяток легких пушек, абордажную команду, запасы ядер, пороха, продовольствия. Галеры поменьше — до восемнадцати пар весел — назывались скампавеями. Гребные суда имели мачты — в открытом море можно было идти под парусами.
Шведы, обладатели сильного флота, относились к постройке русских галер высокомерно-пренебрежительно: куда этим «сороконожкам» тягаться с многопушечными линейными кораблями! В России думали иначе…