Это неправильно, но так хорошо, и я целую его в ответ.
Мои руки сжимают свитер на его талии, и твердые мышцы напрягаются под моими прикосновениями.
Майлз наклонился, чтобы сказать мне, что его хорошая игра — это заслуга Клэя.
Все возвращается к нему.
Он воспринимает это движение как согласие и наклоняется ближе.
Последние недели без него навалились непосильным грузом, и теперь, когда он так близко, все, чего я хочу, — это раствориться в его сердитых объятиях.
Когда он просовывает колено между моих раздвинутых бедер, я прижимаюсь к нему. Моя спина выгибается, а бедра сами по себе изгибаются, прижимаясь к его ноге.
Он облизывает мои губы и хватает за пояс моих джинсов. Молния поддается, когда он дергает ее вниз.
Клэй стягивает ткань с моих бедер вниз по ногам, увлекая за собой мои стринги. Затем рука оказывается у меня между бедер.
— Майлз мне в подмётки не годится, милая, — его голос хриплый, когда его губы скользят по моей щеке, а зубы покусывают мое ухо. — Я знаю, что ты так намокла не из-за него.
Но я не успела смутиться, когда он погружает в меня два пальца, сильно и глубоко. Прикосновение воспламеняет меня, и я безуспешно пытаюсь подавить стон.
Его пальцы толкаются, доказывая свою правоту.
Мне нужно почувствовать его кожу без всей этой одежды.
Мои руки пробираются под его свитер. Его кожа горячая и гладкая, атлас над гребнями крепких мышц.
Он простонал.
— Скажи, что ты вернулась ради меня. Ради нас.
Мое сердце бьется.
Все это не имеет смысла. Это он разорвал отношения.
Но невозможно думать, когда он входит и выходит, длинные толчки, которые доводят меня до предела. Мое тело приветствует его так, как будто он никогда не уходил, как будто каждый день был отметкой на стене клетки, пока я ждала, что он вернется и освободит меня.
Он поглаживает сладкую точку внутри, заставляя меня содрогаться.
— Подожди, — говорю я.
Клэй отступает на дюйм, наше дыхание все еще смешивается.
— Ты сказал мне, что в следующий раз, когда ты заставишь меня кончить, это будет не от твоих пальцев.
Его глаза блестят.
Он разворачивает меня и наклоняет, заставляя ухватиться за столб, чтобы сохранить равновесие, и широко раздвигает меня.
Его губы скользят по моей спине, бедрам.
О Боже.
Я хочу этого. Я так долго хотела его.
Он облизывает мою киску.
Это так хорошо, что причиняет боль. Я испытываю физическую боль от того, как сильно я напряжена. Мое естество молит об освобождении, которое, я знаю, в глубине души может дать мне только он.
— Красавица. Держу пари, ты жаждешь, чтобы я наполнил тебя прямо сейчас.
Я хочу дотронуться до него, но в таком положении я не могу дотянуться.
Его мускулистые руки обхватывают мои бедра и удерживают меня на месте.
Клэй дразнит меня своим языком, скользя по моей коже.
Он раздвигает меня шире, раскрывая каждый сантиметр.
— Я представлял, что буду делать, когда ты окажешься в таком положении, — пробормотал он.
Последний месяц я стараюсь не думать о нем, когда остаюсь одна в постели и трогаю себя.
Но всегда представляю его.
Невозможно представить кого-то другого, когда я с ним.
И все же он не заполняет меня ничем, кроме языка, да и тот лишь на секунду проникает внутрь, прежде чем вернуться к моему клитору и складочкам.
Это сводит с ума.
Мой стон вырывается наружу, звуки моего удовольствия эхом отражаются от стен.
Мои пальцы сжимаются на столбе, а пальцы на ногах загибаются в туфлях.
Как будто его единственная миссия в жизни прямо сейчас — заставить меня чувствовать его, хотеть его. Только его. Всегда его.
Я никогда не думала, что звезда всех звезд будет трахать меня языком в кладовке в паба. Но за эту осень я сильно выросла.
Я выгибаю спину, приглашая его.
Мои пальцы отпускают столб, и я тянусь назад, чтобы схватить его за плечо, поворачиваясь, чтобы попытаться посмотреть на него.
— Ты такая сладкая на вкус, — простонал он. — На моем члене ты будешь еще слаще.
Его выражение лица дикое, татуировки на предплечьях напоминают дьяволов, которые выходят поиграть, когда он хватает меня.
Наслаждение нарастает, пока я не схожу с ума от потребности. Мое зрение затуманивается.
Он сосет меня еще раз, карающе долго и глубоко, с низким стоном, наполняющим комнату.