У некоторых неофитов возникает вопрос: возможно ли получить Философский Камень попутно, не стремясь к этому, так сказать, gratis? Нет, конечно; вследствие вышеупомянутых причин ответ будет только отрицательным. Однако на камень философов можно набрести совершенно случайно; равно как и разгадать некоторые арканы Делания и отчасти modus operandi, но завершить делание неосознанно, не стремясь к этой цели самоотверженно и ежесекундно, нельзя. Являлся ли Артюр Рембо герметиком? Альфред Жарри? Раймон Руссель? Да, безусловно, так как значительная часть их личности была посвящена Гермесу. Однако же, говоря строго, этих людей нельзя назвать алхимиками. Они весьма сдержанно пользовались своим даром и по ходу жизненного анабасиса не предъявляли прав на запретный сад, где растёт Древо Жизни. Однако бывают и другие авторы, которые, маскируясь под писателей – сатириков, сказочников, новеллистов – создают произведения, вполне соответствующие категории «алхимических трактатов», и лишь их литературные достоинства да невежество непосвящённых помогают этим работам скрываться среди художественных книг. Таковы Гаргантюа и Пантагрюэль Рабле, Питер Пэн Сэра Джеймса Барри, Пиноккио Карло Коллоди, Комическая история государств и империй солнца Серано де Бержерака, Гипнеротомахия Полифила Франческо Колонны и многие другие. Но были ли алхимиками их авторы? Я не могу ответить на этот вопрос; и, вероятно, никто не может, поскольку, не заглянув во внутренний атанор художника, нельзя с уверенностью сказать, что именно там варится – первоматерия Философов или капустный суп. Хотя, ведь садовая капуста – растение, посвящённое Гермесу…»
В этом месте мистер Абрахам оторвал глаза от экрана и, устремив их в небо над старой яблоней во дворе, в ломком силуэте которой уже начали угадываться почки, вспомнил один удивительный пример слияния творческого вымысла и человеческих судеб, каковой может позволить даже самым унылым и твердолобым адептам случайной вселенной заметить на стенах обыденности тени жителей Олимпа и услышать эхо их вселенских пиров.
Несколько лет назад он прочитал сатирическую повесть русского писателя прошлого века, написанную в духе средневекового гротеска, в которой один из главных героев, профессор медицины, занимался омоложением пациентов путём пересадки им половых желёз обезьян. Несмотря на фантастичность сюжета этого произведения, вряд ли стоит сомневаться, что прототипом врача-героя повести был реальный человек – бывший соотечественник автора Серж Воронов, директор лабораторий Коллеж-де-Франс, известный всей Европе своими попытками продления человеческой жизни упомянутым способом и даже ставший в результате этих попыток героем карикатур. Воронов был женат на француженке Луизе Барб, обаятельной молодой девушке-химике; в свою очередь, Луиза дружила с Ирен Гилель-Эрланже, дочерью банкира и женой известного композитора Камиля Эрланже. Ирен принадлежала парижской богеме и была пламенной поклонницей дада и сюрреализма; она эпатировала высшее парижское общество, принимая у себя Тристана Тцару, Сен-Джона Перса, Поля Элюара и Жана Кокто, а также не чуралась вечерних возлияний с Луи Арагоном и компанией в кафе на Пляс Бланш. При этом Ирен сама была творческой личностью: она сочиняла весьма недурные стихи под псевдонимом Клод Лорреи, а также стала первой женщиной-сценаристом, писавшим для кинематографа. В 1919 году Ирен опубликовала небольшой роман под названием Путешествия в Калейдоскопе, обложку для которого выполнил её друг Кеес ван Донген; на первой странице книги стояло посвящение «Л.Б.», за каковыми инициалами нетрудно угадать имя лучшей подруги писательницы. Вскоре после выхода книги умер муж Ирен; она пережила его всего на полгода. След Луизы Барб теряется несколькими годами ранее; вполне вероятно, она умерла ещё до публикации посвящённого ей романа (Серж Воронов женился вторично в год выхода книги). Такова внешняя сторона вещей: немного комедии, немного трагедии, немного истории искусства начала прошлого века – несколько смутных фигур, растворяющихся в предвечернем свете ренуаровского городского пейзажа. Но за этим холстом находится потайная дверь, ведущая в совсем иную реальность, подобно магическому калейдоскопу из романа Ирен Эрланже, что трансмутирует образы воображения наблюдателя в их истинную суть, проецируемую на экран.
В 1909 году в Париже был возрождён Храм Ахатхор No.7, первоначально учреждённый Макгрегором Матерсом в 1893-м и замороженный в 1900-м в связи с созданием Розенкрейцерского Ордена Альфа-Омега. Премонстратором в Храме после его вторичного открытия стала Soror Semper Ascenders, в миру Маргарита Луиза Барб-Бирд (таково полное имя первой жены Воронова). Одновременно с этим Маргарита была сотрудницей крупнейшей химической компании «Рон-Пулен»; там же работал Гастон Соваж, участник малочисленного закрытого сообщества искателей, известного под именем Братства Рыцарей Гелиополиса (F.C.H.), кое возглавлял Фулканелли. Некоторые современники Маргариты утверждали, что она в действительности приходилась дочерью Фердинанду де Лессепсу, руководителю проекта Суэцкого канала; несмотря на то, что её имя отсутствует в известном списке официальных наследников этого выдающегося человека, в доме де Лессепсов её действительно принимали как родную, и она была постоянным участником хорошо известного в артистических и литературных кругах «салона де Лессепс» вместе со своей подругой Ирен, а также художником и инженером Жюльеном Шампанем.