- Не о себе прошу, - с поклоном сказал Бакли, - а о своей святой покровительнице. Душевная боль от ссоры с Агатой разрывает ей сердце. Нежная душа Софьи истекает кровью... Я молю Агату быть чуткой к ее страданиям!
Глаза Бакли заблестели от слез, губы задрожали.
- Ты молишь центральную Агату? - уточнил аббат Феррайн.
- Да, ваше преподобие! Только она и может излечить хворь несчастной Софьи!..
- Софья захворала, это верно, - проскрипел аббат.
- И столь тяжко захворала, что ничто не радует ее! - Бакли всхлипнул. - Даже три миллиона золотых не купят лекарства от этого недуга; даже четыре тысячи всадников не сыщут нужного зелья!
Аббат Феррайн повел бровью, помолчал какое-то время.
- Ты прав, сын мой: ни деньги, ни люди не помогут святой Софье. Тут требуется иное...
- Быть может, говор? - предположил Бакли.
- Говор?..
- Я слыхал, ваше преподобие, от некоторых хворей помогает целебный заговор. Зовете на помощь правильных людей, образуете круг, беретесь за руки, вместе произносите нужные слова...
Аббат нахмурился:
- Нет, и говор тут не будет уместен.
- Быть может, на помощь древних духов... Духов степей, ваше преподобие? Не будет ли это греховной ересью?
- Имея средство, не употребить его во спасение, - вот что будет ересью. Но духи степей опасны. Выпустив их на волю, как потом загнать обратно во тьму? Сторонись их, сын мой.
- Так что же делать, ваше преподобие?! - вздохнул Бакли, ломая руки. - Как помочь?..
- Время - вот лучший целитель. Ныне зима - час холода и тьмы. Но скоро весна ее сменит. Весною расцветет жизнь, морозы откатятся на север, крестьяне выйдут в поля... Люди исполнятся верою, и святое слово окрепнет, обретет силу. Вот тогда, пожалуй, одной молитвы будет довольно.
- Полагаете?.. - голос Бакли дрогнул от трепетной надежды.
- Да, сын мой. Верь.
- И если Софья исцелится весною, то центральная Агата...
- ...заключит ее в сестринские объятия, полные радости.
- Не знаю, как благодарить ваше преподобие!
Бакли упал на колени и покрыл поцелуями не только перстень, но и всю сухую стариковскую ладонь. Аббат брезгливо отнял руку.
- Ступай, сын мой. Ступай.
Выйдя на улицу, Бакли протер губы и трижды с омерзением сплюнул. Процедил сквозь зубы:
- Старый хрен.
Шестой спросил его:
- Что скажешь? Есть польза от аббата?
- Самодовольная задница, как и все святоши. Кусок нахального дерьма. Только рыцари хуже.
Бакли перевел дух. От потока ругательств стало веселее - слетела мерзкая маска раболепия. Бакли стряхнул ее, дрожа всем телом. Хлопнул Шестого по плечу:
- Но все же, братец, малая польза есть. А малая - лучше никакой, верно?
- Угу. Теперь сыграем?
- Отчего нет?
Они пошли в таверну, и Бакли облегчил карман Шестого еще на десяток монет. Последних, что у него были. Когда Шестой понял, что лишился всего, то сказал только:
- Сучья жизнь.
Бакли бросил ему агатку - одну из выигранных:
- Держи, друг любезный, купи себе поесть.
А сам поднялся в комнату и нашел в книгах второе имя: Айра-Медея.
* * *
К бабам нужно подходить сверху. Это надежное правило. Всякая баба любит дерзость и хамство. Даже такая дорогущая, как вот эта.
Она сидит полулежа на горе подушек, вся такая блестящая: платье искристого шелка, золотая брошь в роскошных волосах, на плечах накидка с лисьей оторочкой. В глубоком вырезе белеют полушария грудей, бархатистые и сочные, как персики. Ноги лежат на подушке - специальной подушке для ног! Голые щиколотки, высеченные из мрамора... Бакли сразу проникся к ней ядовитой ненавистью.
- Здравствуй, красавица, - он подошел вразвалочку, небрежно оттолкнул ногой подушку. - Как мне тебя звать, чтобы было тебе приятно? Белокровная госпожа?..
При последних словах он нахально подмигнул. Айра-Медея не выдала никакой эмоции.
- Я давно живу в столице и привыкла к вашим порядкам. Зовите, как вам удобно: сударыней, например.
- Ай!.. Какая же ты сударыня, а? Что за чушь! Северные тощие грымзы пускай будут сударынями! А тебя стану звать... - он повел бровью вверх-вниз и жадно сверкнул зрачком, - красавица!
- Как вам угодно, - степенно кивнула Айра-Медея. - Присаживайтесь, славный.
Он еще постоял, пожирая ее глазами, и лишь после долгой паузы уселся. Сам налил себе чаю, не дожидаясь слуги, и звучно, с чавканьем, хлебнул.
- Аххх, хорошшшо!
- Что привело вас ко мне, славный?..
- Звать меня Могер, красавица. Могер Бакли. И в Южном Пути, откуда я родом, это имя всем известно.
- Охотно верю.
В редких тщательно запудренных морщинках на лице женщины читался ее возраст - четыре десятка. А в безмятежном выжидающем спокойствии ощущался громадный опыт - опыт дипломата или торговца, или тот и другой вместе. Айра-Медея не тратила сил и времени на традиционное южное славословие, на болтовню вокруг да около. С видом искреннего радушия она ждала.
- Вижу, красавица, тебе не терпится узнать: зачем же пожаловал господин Могер Бакли? Ну, беды не будет, если ты еще помучаешься, а я просто погляжу на тебя. Такую сладкую штучку не каждый день увидишь. Ох, не каждый!
Он выдержал паузу, представляя себе, как ставит на колени эту самую Айру-Медею, берет в руку хлыст и охаживает ее по спине и заднице, превращая кожу в один громадный синяк. Приятное зрелище. Бакли улыбнулся, облизнул губы.
Южанка молчала.
- Ладно, давай к делу, раз уж ты так настаиваешь. Я хочу купить у тебя кое-что.
- Мне жаль, славный Бакли, но вас ввели в заблуждение. Уже шесть лет, как я ушла от славного ремесла и не занимаюсь торговлей.
- Да?.. - он изобразил удивление. - А чем же занимаешься?
Она улыбнулась в ответ.
- Если желаете купить что-то из принадлежащего мне, я позову своего управителя. Он теперь заведует такими делами.
Айра-Медея потянулась к колокольчику. Несколько поспешно - на секунду раньше, чем следовало бы. Эта секунда выдала, сколь глубоко Бакли неприятен южанке. Вот и отлично, - сказал он себе, - защита сломана, теперь нападаем.
- Ты не поняла меня. По-твоему, я пришел сюда поговорить с управителем? Я проделал триста миль в снег и мороз, чтобы поторговаться с каким-то дерьмовым управителем?! Я пришел делать дело, красавица. Только с тобой. Так что положи свой колокольчик и продай мне товар.
Она помедлила. Не дрогнула ни одна черточка ее холеного лица, но Бакли знал: Айра-Медея колеблется, вышвырнуть ли его к чертям или выслушать. После паузы она отложила колокольчик. Как все бабы!.. - презрительно подумал Бакли.
- Какой товар нужен славному?
- Очи. Хочу купить искровые очи.
- Для оружия, надо полагать?
- Ну ясно, что не для сортира!
- Какое именно оружие нужно оснастить? Копье? Шпагу? Кинжал?
- Всякое и разное. Я хочу, красавица, вооружить отряд.
Айра-Медея удостоила его слабой, чуть заметной улыбки.
- Похвальное желание, славный.
Она подняла рукав платья и сняла браслет. Сплетенный из тончайшей золотой проволоки, он весь пестрел алыми камнями разного размера. Очи. Больше дюжины очей. Эта старая грудастая сука носила на руке целое состояние.
- Как вы, конечно, знаете, очи делятся на классы в зависимости от их размера, формы и качества огранки. - Айра-Медея положила браслет перед гостем и деревянной шпажкой для фруктов указала на один из небольших камней. - Этот класс зовется "лилией". Он - самый мелкий из тех, что используются в оружейном деле. "Лилиями" оснащаются кинжалы и парадные шпаги. Разряд "лилии" способен нанести вред только при вхождении клинка в тело, и даже в этом случае не убьет, а лишь оглушит противника и собьет с ног. "Лилия" - оружие благородного и великодушного человека, любящего красоту поединка, а не жестокость.