— А вот это и есть счастье, наверное, — вдруг сказал он. Шут удивленно посмотрел, но не потому, что не согласился, а потому, что Маркус не склонен был к разного рода обобщениям. — Ну… то есть… Когда ты ничего больше уже не хочешь и полностью удовлетворен жизнью. Я понимаю, что это ненадолго, что зачешется скоро, засвербит, но ведь и это — счастье. Ну и пусть этот чокнутый путается под ногами. Справимся. Я ведь даже не знаю, почему мне не хотелось его убивать. Ведь мог. Я точно знаю — мог.
— Пожалел, — пожал плечами шут. — Я думаю, пожалел. Он ведь не знает такого простого счастья.
— Да я вроде не сильно жалостливый, — удивился Маркус.
— Зато справедливый, — заявила Лена, и спорить с этим никто не стал. Маркус нагреб еще земляники, слизнул потекший по ладони сок. А в Лену уже не лезло. Откуда взялась корзинка? Собственно, откуда брались все вкусности на ее столе? Эльфам нравилось ее угощать. Ей нравилось печь им незатейливые тортики и печенье. Им всем нравилось быть вместе и заботиться друг о друге. Лена даже тешила себя мыслью, что все это не потому, что она Аиллена, Дарующая жизнь, а просто замечательная баба Лена Карелина… Свою фамилию она повторяла часто, потому что боялась забыть. У эльфов не было фамилий. Если требовалось уточнение, то уточняли: сын того-то. Кайл, сын Милита. Гарвин, сын Лиасса. Лиасс был в единственном числе. В честь Милита ребенка назвать было можно. В честь Лиасса, вероятно, тоже можно, но никто не называл. При этом в магию имен эльфы не верили. Имя — оно имя и есть. Чтоб называть. И не путать.
А у людей были фамилии, как и в мире Лены… господи, она уже не говорила «дома». Давно не говорила… Вот Рош был Винор, Маркус — Гарат, Карис — Кимрин, а Родаг — Гимус.
Качели качнулись, и мир померк. Что-то сверкнуло, грохнуло — и снова стало светло, солнечно, только это уже была не Сайбия. Лена, поднимаясь с земли не без помощи шута — здесь, не было качелей, потому она чувствительно приземлилась на соответствующее место, протянула руку Маркусу, чтобы Шагнуть обратно, но что-то ударило в бок, и она начала заваливаться на шута — ноги неожиданно отказали. Маркус и шут поддержали ее, и Маркус выругался коротко и смачно, а Лена охнула, когда его рука обхватила ее талию. Он отнял руку — она была в крови. Шут опустил ее на траву, положил ее голову себе на колени. Маркус сорвал с себя куртку, рубашку и начал эту рубашку драть на полосы, как партизан в старом советском кино, а шут зажимал рукой дырку в боку, из которой бежала кровь.
— Что? Болт?
— Ну а что еще? — раздосадованно отозвался Маркус. — Внутрь ушел. Черт… Что делать будем? Она же не сможет… Зови…
— Не получится.
Корин Умо пытался скрыть злорадство, но оно лезло отовсюду: глаза сияли, голос дрожал, рожа лоснилась. Лена шевельнулась — и сразу перестала, потому что стало так больно, что захотелось сразу умереть. Навсегда.
— Эх, а я без меча, — с куда большей выдержкой досадливо бросил Маркус.
— Ты всерьез решил, человечек, что я буду драться с тобой? На мечах? Ты — муха, от которой можно отмахнуться, а если надоест — прихлопнуть.
Маркус, презрительно повернувшись к нему спиной, уже спустил с плеч Лены платье, высвободил руки и быстро и крепко перетягивал обрывками рубашки, как корсетом, пространство от лифчика до юбки. Шут ласково поглаживал ее руку и говорил стандартные бессмысленные слова, которые были вовсе не важны, потому что важен его голос, его интонация… даже легче стало. На эльфа он тоже не смотрел.
— Я блокировал этот мир. Никакой амулет не поможет. Вы не сможете никого позвать. А она не сможет сделать Шаг. Вот и вся ваша хваленая власть над мирами кончилась. Так и сдохнете тут. Вы-то нет, вы выживете, но посмотрите, как она умирает. Похороните. И что дальше?
— Отвали, трепло, надоел, — отмахнулся Маркус, не оборачиваясь. Он был занят: укутывал Лену своей курткой. Корин рассчитывал на другой эффект, но ни Маркус, ни шут не обращали на него внимания. Как не обращал внимания на толпу привязанный к кресту Милит. Ну, копошится там что-то под ногами, червячок, ну да не до рыбалки. Шут прижимал ее к себе, как ребенка, Маркус поглаживал руку. Было почти не больно, если не шевелиться и дышать неглубоко, правда, холодно, но от шута шло живое мягкое тепло. Как от печки. Стало даже уютно. Ничего. Придумают что-нибудь. Шут может позвать дракона и без амулетов. Вряд ли Корин способен контролировать… а как это сказать? ментальное пространство? Впрочем, кто его, психа, знает. Переклинило мужика на ненависти к людям на основе тяжелого прошлого. Но как можно ненавидеть Маркуса? Или Кариса? Или Родага?