Никто не может попасть в мир Странницы, Милит, кроме нее самой. Неужели вам не приходило в голову, где я?
Ты оттуда всегда легко возвращалась. Тут же. Минута проходила, а то и меньше. Тридцать восемь лет — это много. Много для ожидания. Прости меня.
Ты вернулась…
Не вздумай просить прощения.
Почему это?
Потому что это глупо.
Почему?
Гарвин! Почти сорок лет! Это немыслимо много.
Не в нашем случае. Уж не в моем — точно. Ты забыла, сколько лет мне?
Все равно — не надо. Ты же понимаешь, что я вам все прощу.
Понимаю. Это не тебе надо, а мне. Я ждал. Долго ждал, и мне помогал шут. Его вера. Маркус уже оставил надежду, Милит устал от ожидания, об отце и сестре я и не говорю, а он все не сдавался. Знала бы ты, как я с ним ругался из-за этого.
Зачем ругался-то?
Он верил, а я уже нет. И как я к себе относился? Надо же было оправдаться перед собой. Но я ждал. Долго и мучительно, Лена. А потом вдруг понял — все. Не верю. Даже заставлять себя пытался.
Почему ты воспринимаешь это как предательство, Гарвин?
А как надо? Как верность?
Думаешь, я ждала бы тебя столько времени?
Конечно. Женщины вообще ждут вечно. Особенно такие, как ты. И такие мужчины, как Рош. Ты смотришь на него как-то иначе… Ты уже поняла? Поняла его предназначение?
Кажется, да. Но почему ты говорил о том, что мы обязательно должны быть вместе?
Вы и должны быть вместе. Порознь вы что: ты — Аиллена, он — Странник. Это, конечно, тоже не абы что, но вовсе не то, что он рядом с тобой. Поняла? Не ты, дорогая. Не о тебе Книга Лены. Он. Но только с тобой. Его магия и твоя сила. Ты не представляешь, каков он. Он, впрочем, тоже не представляет. Лена, он в одиночку способен накрыть куполом света целый город, а я так и вообще не могу создать даже малюсенького. А на что он способен рядом с тобой, я даже и не знаю.
Когда, когда, когда… И так все пророчество?
Ага. Там столько чепухи… Никогда не поймешь, что за бред. Часть более-менее ясна, вот, например, то, о чем я вчера говорил. Или еще: когда она спасет тысячи тех, кого увидит впервые в жизни… Много эльфов ты встречала до Трехмирья? А есть такая чепуха… Ну вот например: когда океан станет прозрачным и вознесет ее к звездам… Эй, ты что?
Океан стал прозрачным, Гарвин. Вспомни, что мы называли океаном. А сегодняшнюю ночь я помню.
Что? Ты… А он?
И он. Пророчество сбывается? Ты рад? Ведь это очень… странное пророчество, Гарвин. Может ли это радовать тебя?
Почему это? И причем тут радость или не радость? Я знаю тебя, я знаю его. Это то, что должно быть, Лена. То, на что можно только надеяться, Приносящая надежду. Дошло до тебя?
А Лиасс что скажет?
Если бы ты знала, как этого ждет именно он.
Шут, такой привычный и родной, с этим его длинноватым носом и серыми от седины волосами, худой и высокий, в шелковистой черной куртке с серебряной короной на груди, разговаривал с незнакомым эльфом. Он посмотрел в ее сторону, и взгляд осязаемо скользнул по щеке и поправил волосы. Эльф коротко поклонился и отправился по своим делам. Эльф поклонился? Шуту? Они кланялись только по зову души и убеждению, то есть Владыке да Лене, ну, при очень большой необходимости — королю, да и то потому, что Владыка велел признать его королем людей и эльфов. И тут…
Карис обсуждал с Лиассом последнюю новость Сайбии: Зеркало перемен закрылось. Перемены пришли.
Шут направился к ней, улыбаясь так адресно, что это было видно издалека. Кто-то остановил его, задал какой-то вопрос, он ответил, не сводя с нее сине-серых глаз, а от следующего спрашивающего дружески отмахнулся, и тот засмеялся и, поклонившись, уступил дорогу. Лена прислонилась к стоявшему за ее спиной Милиту, положила голову на плечо Гарвина, взяла за руку Маркуса (Гару сам устроился у ее ног) и смотрела, как идет к ней мужчина ее жизни и надежда мира. Полукровка Рош Винор, Странник. Она все-таки привела в мир Владыку. Будущего Владыку людей и эльфов.