— Что Гарвин?
Милит наклонился, посмотрел.
— Гарвин плохо. Пока без сознания. Но ненадолго.
— Он выживет?
— Нет.
— И ты так спокоен, — тихо сказал Маркус. — Никогда я не пойму эльфов.
— Не поймешь. Он жил долго, теперь пришло время умереть. Что тут особенного?
— Он твой друг. Он любит тебя.
— И я люблю его. Я могу отдать ему свою жизнь. Но она мне не принадлежит теперь. И я не знаю, как это скажется на шуте.
— Я же не об этом, — поморщился Маркус. — Так спокойно вы относитесь к смерти, что мне не по себе.
— Может, мы и живем дольше, что не растрачиваем себя на бессмысленные переживания? Я не могу сказать, как мне жаль, что он умирает. И как он умирает. Но спасти его может только очень хороший целитель. Как мать, например. Для этого нам надо в Тауларм. Но Аиллена не может нас отвести туда. Что остается? Биться головой о ствол дерева? Пойти утопиться в озере?
— Никогда я не пойму эльфов, — повторил Маркус и принялся поить шута. Гару снова полизал Лене щеку. Я не могу увести их отсюда, поэтому Гарвин умрет. Умрет, потому что я не могу помочь.
Время шло странными рывками. Только что был полдень — и солнце уже исчезало за снежными вершинами. Хрипло, со стоном дышал Гарвин, с трудом сдерживал себя шут. Маркус принес еще ведро воды, напоил обоих, пили они жадно, хотя Гарвин глотал с трудом. И уже снова сияют окрашенные рассветом вершины. Снова стонет… нет, это шут. Маркус поит его из кружки. Запах трав. Обезболивающий отвар. А Гарвину нельзя — Милит применял магию.
— Милит…
— Да, Гарвин?
— Дай мне уйти, Милит.
— Хорошо, — после паузы ответил он. Взвился Маркус.
— Уйти? И что, горло ему перережешь?
— У эльфов еще и сердце есть. Даже у него. Я врагу не пожелаю таких мучений, какие он испытывает. А кинжал в сердце — это быстро.
— Милосердный какой! А как Делиена будет на тебя смотреть, когда узнает об этом?
— Откуда она узнает? — пожал плечами Милит. — Умер — и все.
— От меня она узнает. Будь уверен, — с тихой яростью проговорил Маркус. — Нашли выход…
— Если бы ты хотя бы мог представить, что он чувствует, ты бы понял.
— А где хваленая выносливость эльфов?
— Маркус, — очень спокойно сказал вспыльчивый Милит, — он так или иначе умрет. Может быть, стоит дать ему легкую смерть? Я больше не могу продлять его часы. Не умею. Ты можешь?
— Нет, — погрустнел Маркус. Гарвин хрипло хихикнул.
— Не думал, что ты так будешь переживать за меня, человек. Но я действительно умираю. И мне действительно очень… Я могу умереть сейчас — и легко. Или через полдня, но трудно. Что может продлить мне жизнь?
Маркус посмотрел в сторону и вдруг спросил:
— А он не может? Ты ведь некромант.
— Свихнулся? — заорал Милит.
— А мне плевать! — заорал Маркус в ответ. — Если жизнь этой сволочи даст силы Гарвину, так и пусть. Гарвин? Это тебе поможет?
— По…. поможет. Даст, может, день. Может, больше.
— Да что ты делаешь?
— Продляю жизнь твоему родному дядьке!
— Нельзя продлять жизнь такой ценой!
— Да? — взорвался Маркус, и Лене стало страшно даже в ее полуобморочном состоянии. — Отнимать жизнь, значит, можно любой ценой, а продлять — сразу чистоплюйством занимаемся? Не нравится — отвернись. И не мешай.
— Мне без него… никак… не справиться.
— Не проси, Гарвин.
— Нарисуй кольцо. Милит. Прошу. И все. Обычное кольцо Изменения. От этого ты не станешь некромантом.
Вдруг Лена начала видеть все отчетливо, но почему-то сверху. Дух отделился от тела и пошел посмотреть, что там происходит? На страдающем Милите он задержался на секунду, потому что увидел почерневшее лицо шута. Обугленное лицо. И это пройдет? С этим можно выжить? Но Милит говорил так уверенно, даже не уверенно — буднично, что очень хотелось верить. Гарвин лежал неподалеку, и его грудь выглядела еще хуже. Она действительно была разворочена, и на черном фоне сгоревшей плоти видны были ребра. Рисуй кольцо, Милит. Рисуй. Если поможет некромантия — пусть некромантия. Если надо выкачать силу у того, что это сделал, — выкачать. И даже не задумываться. Сделай это, Милит, пожалуйста, сделай, ради меня сделай, ради чего угодно, только сделай…
Милит поднялся, взял палку и начертил почти идеально правильное кольцо, по непонятному принципу поделил его на секторы, добавил какие-то линии и отошел.