***
Проснулась я резко, села и огляделась. Олеськин чердак. И я. Рядом - никого, хотя только что, во сне, я была не одна. С мужчиной была, если честно. Да-да, с тем самым, который ночевал у нас в амбаре. Вот ведь фантазии и миры сновидений: иногда такое привидится, что и не знаешь, как к этому относиться. Правда, сейчас моё отношение легко описывалось одним словом: зла. Я была зла. На него. Сны, такие, как сегодня, мне снились редко, и в основном с участием олеськиного Сеньки. А сегодня из-за этого амбарного хмыря мне снились совершенно непотребные вещи, да так явственно, что казалось, его чувственные стоны я слышала наяву, и руки его ласкали меня тоже почти по-настоящему. Надо заметить, стоны его и вправду произвели на меня впечатление, да ещё то, что он вышел на улицу и показался мне во всей красе, тоже отложило отпечаток в памяти. Но того, что он мне приснится и будет во сне со мной, этого я не предполагала и теперь во всём винила мужчину. И в том, что мне понравился сон, и в том, что это был только сон. Не то, чтобы мне хотелось наяву, просто в тот момент, когда я проснулась, было и вправду немного досадно.
Проклятый... как его там? И имя не запомнила даже. Пришлось встать и подойти к Олеське. Она бессовестно дрыхла, пока я страдаю.
- Олеськ, как там этого звали? - растолкала я подругу.
- Чего? - переспросила она сонно, но тут же поняла меня. - А, из этих... Ща вспомню, погоди... - память у неё хорошая, особенно на ненужную информацию. - Олан вроде... Я ещё подумала, что имя дурацкое, как "Олень"...
Я хихикнула. Точно, как "Олень". Только я не про того спрашивала.
- Да нет же, второй который! - поторопила я.
- Второй... - она призадумалась. - Леон, вроде... Я тоже подумала, что имя дурацкое, как...
- Не говори мне! - перебила её я: почему-то не хотелось мне никаких негативных ассоциаций с его именем, хватит и того, что первого мысленно теперь буду называть оленем, каждый раз, как услышу его имя. А что услышу ещё, почему-то не сомневалась.
- А что? - хитро прищурилась подруга. - Понравился всё-таки, что ли?
- Нет, - ответила я. - Как может понравиться тот, от кого потом придётся отстирывать простынь да одеяло. Мне же придётся, ясен пень! Той, значит, которую он... ну того... ей подарки, а мне, которой за ним прибираться, - шиш!
- Да ладно тебе, - зевнула Олеська и села на матрасе. - Может, Верка стирать будет, а тебя опять в лес зашлют.
Я вздохнула. Может, и так... Но в любом случае, он хмырь.
Леон... И правда дурацкое имя. Если и не дурацкое, то непривычное уж точно. Впрочем, он весь непривычный.
- Чего вспомнила-то, приснился? - вывела из мыслей о нём Олеся.
- Приснился, - призналась я. - Урод.
- Я сразу говорила, что он страшный, - поддакнула подруга. - Такому как раз в кошмарах и являться.
Я растеряно кивнула. Пусть и правда думает, что в кошмарах, незачем ей подробности знать. У Олеськи глаза слипались, и она туго соображала, поэтому ничего вызнавать у меня не стала. Ну и хорошо. Я тоже вернулась на свой матрас и легла на него, укрывшись одеялом. Не знаю, чего бы мне хотелось больше: встретить или не встретить снова Леона во сне.
6
Макар плескал в лицо холодную воду у рукомойника и отфыркивался. Потом долго откашливался - он много курил, и потому кашель был его вечным спутником. Он проснулся позже всех, даже завтрак проспал - сказывалась вчерашняя рыбалка, на которую ему пришлось вставать рано утром, а перед этим готовиться, так что всю прошлую ночь он не спал вообще. И вот он был один на своём участке: все разбрелись по делам, а к постояльцам он не наведывался, поскольку его совершенно не волновало, что с ними и где они проводят время. Может, и вовсе уже ушли из деревни.
Калитка скрипнула, но Макар даже не глянул в её сторону: к нему часто заходили соседи кто зачем, а некоторые и просто потрещать. Пустую болтовню мужик не любил, но если был занят каким-то делом, никогда не был против того, чтобы кто-то зудел на ухо, мог даже вовремя поддакивать, кивать и поддерживать разговор. В общем, скрипнувшая калитка была недостойна его внимания.
Когда к нему подошли, он смекнул, что это не кто-то из соседей и обернулся. Позади него стояли трое: высокие и крепкие, в одинаковой странного вида одежде. Чем-то напомнили одного из постояльцев этими своими дорогими шмотками, только гость был одет попроще и поизящнее. Эти же явно относились к какому-то ведомству, раз одёжа на них одинаковая была, красивая, но явно не под заказ сшитая и оттого сидящая абы как. Сюртуки их были украшены всякими узорами из переливающихся синих нитей, отчего Макар поморщился: всё, что блестит и относится к одежде, по его мнению, должны носить только женщины.