Леон не сразу нашёл, что ответить. Конечно, предполагал, что просто так сразу с ним уйти она не согласится, но конкретного плана, что говорить, у него не было. Поэтому он принялся произносить всё, что приходит в голову:
- Например, я знаю много историй, которые интересно рассказывать ночью у костра... - попытался заинтересовать он.
- В твоих объятьях, надо полагать? - усмехнулась девушка.
- Ну... - замялся он, лукаво глядя на неё. - В идеале - да, - не стал отрицать он. - Но можно и просто сидя у костра напротив друг друга.
- О тебе истории-то? - спросила девушка.
- Может, и обо мне, - неопределённо ответил он. - Пойдём со мной - узнаешь. Обещаю, не дольше недели, и верну тебя домой, - снова предложил он.
- Не, - отмахнулась Мила. - Обо мне слухи нехорошие поползут, а оно мне надо?
Он призадумался, но не надолго.
- Богатой вернёшься, а насчёт слухов - придумаем что-нибудь. Например, что я похитил тебя, а ты сбежала, обчистив до нитки и не отдавшись. Как тебе?
Девушка неопределённо повела плечиком, явно всерьёз задумавшись над его словами. Леон приободрился и продолжил:
- Решайся! Такое путешествие будет - запомнится надолго. Я не обижу тебя... пальцем не трону... веришь? - заглянул ей в глаза своими тёмными с изумрудными всполохами, отчаянно надеясь, что она поверит.
А она думала о чём-то своём, а потом ответила:
- Снимешь рубашку?
- Зачем? - совершенно не понял причин этой странной и неожиданной просьбы Леон, который снова был в растерянности.
- Посмотреть хочу, - ответила она, а потом тихо, почти шёпотом сказала: - У тебя же нет сердца...
Бесчувственным девушки его называли часто, что сердца у него нет - тоже слышать приходилось, но точно не так. От её слов, голоса и взгляда мурашки по коже пробежали, и он и сам поверил на секунду, что сердца у него действительно нет. Даже жутко стало. А девушка всё смотрела на него, как на ожившее чудовище. Это было неприятно: Леон мог понять, когда его считали сволочью те, кто о нём слышал или знал лично, но то, что он вызывает такие чувства у незнакомки - плохо. Это значит, не изменился он всё-таки.
- Я видела вчера ночью, - призналась Мила, но понятней не стало.
- Что ты видела? - спросил он, припоминая, что вчера делал...
Вроде заниматься любовью с незнакомой женщиной не является признаком отсутствия сердца, тем более Милания говорила так, словно он был нелюдем, жутким и полным тайн. Вряд ли это из-за его ночной гостьи.
- Шрам я видела, - она ощутимо ткнула пальцем ему в грудь, показывая, где именно видела шрам.
Леон замер. Где она могла его видеть? На миг представилось, что всю ночь она просидела здесь, под потолком и наблюдала за ним. От этого стало не по себе, но он быстро вспомнил, как что-то задело дверь, она скрипнула и он даже вышел на улицу.
- Чёрт... - пробормотал он, прикрывая глаза ладонью. - Это была ты... - он смутился. Впервые за их разговор он искренно смутился, поняв, что эта девушка его видела. - Прости, я... Ты не должна была этого видеть...
- И слышать, - добавила девушка, видимо, решив добить его. - Очень, кстати, соблазнительно стонешь, - фыркнула она, явно довольная тем, что смутила его.
Леон подумал, что Мила была бы хорошей парой для Олана - вместе бы они быстрей его доконали своими подколами. Даже расхотелось брать её с собой, но артефакт упускать было нельзя.
- Я не сплю со всеми подряд, как могло показаться... - зачем-то оправдался он.
- Уже показалось, - ответила Мила, ничуть не проникнувшись его искренним смущением: поддельное у него выходило намного эффектнее. - Итак, ты покажешь мне?
Её серые глаза горели любопытством, и Леон не стал противиться. Показать шрам - это ерунда. Пусть смотрит, раз ей интересно. Он лёг на спину, закатал рубашку и продел в ворот голову, тем самым перекинув ткань назад и оголив торс. Подложив под голову руку, он стал наблюдать за Миланией.
Она приблизилась к нему, слегка навалившись на его правый бок, чтобы лучше разглядеть кривую почти замкнутую линию шрама. Её руки были чуть влажными - она волновалась, и он чувствовал это теперь ещё и кожей. Пальцем она провела по белёсой линии, будто в попытке стереть её или проверить, настоящая ли она. Она была настоящей, но Милания всё не верила и прикасалась к старому шраму снова и снова.
Леону начинало нравиться. Он окончательно утвердился во мнении, что не противен ей. Теперь всё стало более-менее ясно: она видела его вчера ночью, слышала его и потому ей неприятно, когда он дотрагивается до неё. Вроде как он порочный и всё такое. С этим понятно. Самой ей трогать его нравилось, что тоже говорило о том, что есть шанс ей понравиться и увести с собой. Нежные прикосновения и навалившаяся на него девушка равнодушным Леона не оставили, и он почувствовал, что ночью сегодня совершенно не устал. Главное, чтобы Мила этого не заметила, иначе точно конец их общению.