- Ищешь следопыта? - спросил тот хриплым больным голосом.
Леон кивнул.
- Тебе никто не поможет. Никто в здравом уме не свяжется с тобой, - сообщил дед ровным голосом.
Хорошо хоть без издёвки и без злых усмешек. Этим он сразу расположил ландграфа к себе.
- Знаю, - отозвался Леон, который действительно знал, что никто не станет ему помогать, но всё равно пытался найти проводника.
- Есть один, - шёпотом сказал дед. - Только он в тюрьме посиживает. И служить тебе не будет, - Леон молча разглядывал морщинистое лицо старика и внимательно слушал. - Никто не станет служить тебе... если только не напоишь его... этим, - он достал из кармана своего странного балахона какую-то склянку.
- Что это? - тихо спросил Леон.
- Зелье одно, - ответил старик. - Тот, кто выпьет его, не сможет причинить тебе урона, пока не достигните цели. Также не сможет отказаться от помощи в достижении этой цели.
- Сколько за него хочешь? - деловито спросил ландграф.
- О, не переживай, ничего за него не возьму, - отмахнулся дед.
Леон нервно сглотнул. Никто не помогал ему со времён юности, и просто так в добрые намерения он не верил. Старик, как и каждый в этом городе, отлично знал, кто он, и причин помогать ему у него не должно было быть.
- Есть какой-то подвох, да? - устало спросил Леон, не боясь показаться наивным: он давно уже прекратил стесняться того, что при всех своих грехах и пороках иногда бывает наивен и простодушен в общении.
- Нет подвоха, - ответил дед. - Если не считать подвохом то, что этот человек будет ненавидеть тебя и пытаться извести всеми доступными способами. Но не бойся, способов этих не много - лишь слова, но ты же умеешь держать себя в руках?
В тот момент это и правда не показалось ландграфу подвохом. Его ненавидели многие, но никто не решался говорить ему о своей неприязни прямо. Он посмотрел в выцветшие, почти прозрачные некогда голубые глаза старика и не удержался от уточняющего вопроса:
- Почему помогаешь мне?
- Может, я помогаю не тебе, а ему? - предположил старик. - Ему суждено умереть там, - он кивком указал на здание тюрьмы, и Леон тоже уставился на мелкие, заделанные решётками, окна. - Он сдохнет там, хотя может прожить долгую жизнь и быть счастливым. Я знаю это. Ты - его шанс. Он - твой. Он - заслуживает этот шанс. Ты - не знаю. Вот и посмотрим...
Это уже звучало правдивей. Ему не собираются помогать, его лишь хотят использовать, как инструмент помощи какому-то заключённому. Леон слегка улыбнулся: он любил, когда всё понятно.
- Хорошо, - кивнул ландграф, забирая из рук старика склянку. - Но как я вытащу его на волю?
- Завтра в ночь заступит новый караул, - пояснил старик, приблизив своё лицо к Леону, и ландграф наклонился к нему, чтобы тот мог говорить ему в ухо. - Трое. Два из них - продажные твари, так что принесёшь деньги мне, я всё устрою... Будешь ждать нас вон там, - он указал на здание церкви.
- Ты священник, - догадался Леон.
Ландграф никогда не посещал церковь и потому понятия не имел, как выглядят местные священники. Но теперь ясно понял, что это - один из них.
- Да, - кивнул дед. - Я священник, а ещё немного колдун, - он подмигнул и улыбнулся, причём ландграф с удивлением заметил, что все зубы у старика на месте, хоть и пожелтевшие. - У меня есть доступ в тюрьму, так что я всё улажу. С тебя - деньги, - он протянул Леону бумажку с цифрой, означающей количество монет. - Завтра после заката приходи к крыльцу церкви, ясно?
Леон кивнул. Дед продолжил:
- Вещи собери. Себе и ему - сразу придётся уходить... И ещё: тебе его не продадут, как следопыта... Поэтому вопрос: ты же не очень радеешь за свою репутацию?
Ландграф посмотрел на него странно, с непониманием. Вроде же старику достаточно о нём известно, чтобы не задавать таких вопросов.
- Полагаешь, какие-то сплетни могут быть хуже правды? - осведомился он.
- Ну... как знать, - пожал плечами старик. - Склянку береги: он должен выпить содержимое из твоих рук.
- Хорошо, - ответил Леон, и старик отошёл на шаг назад, так что ландграф тоже выпрямился во весь рост.
- А теперь проваливай и будь здесь завтра к закату, - добавил дед не очень любезно и сел обратно на лавку, где, видимо, и сидел до того, как подошёл к Леону.
***
И вот теперь ландграф брёл по лесу с этим парнем. Он оказался довольно угрюмым. Улыбался редко, да и то лишь, когда пытался поддеть Леона. Мужчина шёл и вспоминал старца, который помог ему. В тот вечер, когда они встретились у церкви, все трое, и Леону пришлось силой заставить бывшего узника выпить зелье, поскольку тот ни в чём ему содействовать почему-то не желал, дед сказал ему кое-что странное. Олан не слышал: он в тот момент корчился на земле от действия зелья. Сам Леон был немало ошарашен: он полагал, что действие этой жидкости из склянки будет безболезненным, однако, видимо, ошибся. Ему не было жаль парня, просто он был удивлён и потому не мог оторвать от него взгляда.