- Это мужчина, - сообщил парень. - Следы большие, довольно частые: не местный, наверно - ходил аккуратно, поэтому часто ступал. Давно ходил, дня три назад, следов почти не разобрать...
- Три дня? - переспросил он, задумчиво глядя на зелёный мох и не видя вообще никаких следов.
- Да, - кивнул Олан, перемещаясь ещё вперёд и левее. - Если полагать, что он среднего веса, то три дня. Если эльф - то совсем недавно прошёл, если толстяк - то давно, дня четыре. Так что три дня - если он обычный мужчина.
Леон благодарно кивнул, поражаясь способностям своего следопыта. В общем-то, не будь у этого парня таких способностей, ему бы сейчас гнить в тюрьме, а не бродить с ландграфом по этим землям.
- У тебя талант, - сказал он задумчиво. - Не знаю, зачем ты так распорядился своей судьбой: у тебя могло быть хорошее будущее...
Парень не ответил, словно мужчина обращался не к нему, и продолжил разглядывать мох.
- Знаете, я жил в деревнях, - сказал он, наконец, только вот не в ответ на слова ландграфа, а о деле: - И сапоги у них - нечастое явление.
Мужчина посмотрел на свою обувь как-то по-новому, будто для него было открытием, что деревенские не носят сапоги.
- Бросьте, это не оттого, что они нищи - просто у них другая жизнь, - поморщился парень: его раздражало, когда богатые жители городов мнили, что они цивилизованнее или обеспеченнее других. - Им не нужны многие вещи, без которых вы не протянете и дня.
Ландграф посмотрел на него странно. Он вроде и привык, что этот парень вечно дерзит и вечно напоминает, кто он, словно дразня и пытаясь заставить вернуть его за решётку, но всё равно иногда хотелось его ударить. Как сейчас. Мужчина даже сжал кулак, но вовремя остановился и спросил:
- Ты совсем не испытываешь благодарности?
- За что? - усмехнулся парень. - За то, что вместо положенных трёх лет в темнице я таскаюсь с вами и помогаю вам?
- Ты бы не протянул трёх лет и сдох там, - спокойно ответил ландграф.
- Лучше сдохнуть там, чем с вами здесь! - он презрительно сплюнул, показывая, насколько презирает стоящего перед ним человека. - То, что вы выкупили меня, не спросив, и то, что наложили чары, при которых я не могу вам ничего сделать, это подло. Так что молитесь лучше, чтобы, когда исполню долг, я нашёл себе развлечение по душе, и не стал мстить.
- Я не сделал ничего плохого... тебе, - уверенно сказал Леон, поскольку поведение Олана раздражало.
Он многим причинял зло, и они имели полное право ненавидеть его, но конкретно этому парню он ничего дурного не приносил: ни бед, ни страданий, ни лишений. За что этот вытащенный из-за решётки следопыт ненавидел его, было ему совершенно непонятно и даже как-то обидно. За столько лет всеобщего презрения Леон думал, что подобное отношение к нему уже никогда не удивит, но ошибся: его спутник презирал его, не зная и половины его грехов, и это не могло не удивлять.
В ландграфе Олана раздражало всё. И ненавидел он его тоже за всё: за то, как тот вечно по-доброму общался, прямо глядя в глаза, за то, что всегда следил за собой, был опрятен и скромен, за то, как всегда умел находить выход из любой ситуации, не отчаиваясь и не паникуя; и особенно за то, как всё это помогало ему умело использовать людей. О нём ходило множество слухов. Каким-то Олан верил, каким-то - нет. Но суть сводилась именно к тому, за что он так его ненавидел: этому типу всё давалось легко, он был богат, самоуверен и мог подмять под себя любого. Ко всему прочему, каким-то немыслимым образом при их личном общении в эти полтора дня Леон умело носил маску скромняги, которого легко озадачить и смутить. Олан слышал о ландграфе давно, но впервые увидел у церкви. Тогда он уже заочно ненавидел Леона, и потому принципиально не согласился помогать ему. Он и представить себе не мог, что эта скотина посмеет воспользоваться магией порабощения. Это была редкая магия, в которую парень не верил, пока сам не попал под её влияние. Проклятый ландграф мог оказаться ещё и магом - о нём и подобное рассказывали. Тогда от него живым не уйти. И особенно злило, когда Леон о чём-то спрашивал, словно хотел заставить поверить, что ему интересно и что он видит перед собой человека, а не просто инструмент для достижения цели. В этом Олана было не провести: он не уличная торговка, верящая во всякие россказни, он умел выделять из сплетен суть и точно знал, что Леон - негодяй и, даже если не маг, верить ему нельзя.
- Стойте тут, я осмотрю болото, - сказал Олан, и Леон послушно остался стоять на месте.
Парень принялся расхаживать по болоту. Он легко проследил за следами и уже через полчаса обошёл всё в точности так же, как и собиравший ягоды человек. Он видел место, где лежал клинок, пока его не подобрали, но всё равно бродил ещё какое-то время, раздумывая. Нельзя расслабляться и нельзя ночевать под одной крышей с Леоном. Этот подлый гад может ещё что-нибудь придумать, чтобы подчинить себе окончательно. Становиться его марионеткой не хотелось. Может, это тоже слухи, но магией порабощения этот субъект обладал, говорят, отлично, и легко менял и убивал надоевших или ставших бесполезными слуг и любовниц. Леон пока не производил впечатление великого мага, но и об этом ходили отдельные слухи: он здорово умел прикидываться, втираясь в доверие. Правда, при всём при этом в городе ему не доверял никто, так что этим слухам парень верил слабо. И всё же стоило что-то придумать, чтобы не оставаться с ним спящим. Предложить ночью побыть на карауле? Придётся спать потом, а это опасно. Эту ночь в лесу Олан спал спокойно: у Леона были на него планы по поиску артефакта, а теперь он задумался над тем, что с ним сделает ландграф, когда он, Олан, станет не нужен. К несчастью, парень знал, что силён и молод, то есть вполне сгодится в телохранители. Да теперь ещё Леону известно, что он и вправду толковый следопыт. Вряд ли его просто так отпустят: он не знал наверняка, но догадывался, что обошёлся Леону недёшево.