Пока не пришел ответ, я настраивал на работе охранную аппаратуру, сказав шефу, что хочу подзаработать, ибо малость поиздержался на строительстве дачи. Тот был не против, потому как очередной аврал недавно сменился столь же очередным затишьем, так что не все сотрудники даже утруждались каждый день ходить на службу.
Ведь если в деле появится начальство, то, сообразив, какими деньгами тут может пахнуть, оно…
Я бы сказал, что потеряет совесть, если бы хоть на секунду допускал ее наличие у так называемой элиты. И значит, вполне возможны попытки надавить на меня с целью заставить поделиться, причем как положено: им – все, а мне – что останется. На этот случай у нас с дядей Мишей уже имелись достаточно проработанные планы, так что я не очень волновался.
Однако если подойти к проблеме философски, то нетрудно сделать вывод, что всякую вещь, в том числе и изобретение, можно не только отобрать, но и украсть. В силу чего я занялся изготовлением электронных систем охраны, потому как датчиков объема, движения и скрытой телекамеры, испокон веку стоявших в моем московском гараже, в новых условиях, скорее всего, окажется недостаточно, а на даче нет даже такой малости.
Три дня я занимался прикладной электроникой, утром и вечером открывая микропереход в Форпост и получая данные о скоростях времен, – пока все было штатно, там каждый раз проходило по две-три минуты. А утром в четверг мне пришел ответ с завода.
Из него следовало, что я недооценил ребят из лаборатории и малость переоценил мощь начальственного интеллекта. Все правильно, идеально порезанные моим способом пластины позволяли достичь весьма неординарных результатов, но, чтобы это оценить, надо знать как минимум физику полупроводников, а в идеале и много чего еще. Насколько я себе представлял, такое еще было возможно на уровне завотделом, а вот выше – уже не очень. Больно уж разные это дисциплины – перераспределение финансовых потоков и производство полупроводниковых приборов, и среди мастеров первого редко встречаются хорошо разбирающиеся во втором.
Пропуск мне оформили оперативно, и утром в пятницу после пятидесятиминутной поездки на электричке я был уже на проходной, которая находилась в трехстах метрах от станции. Вскоре явился сопровождающий, и через полчаса мы уже пили чай в мощном подвале-бомбоубежище, где располагалась лаборатория.
В процессе чаепития меня посвятили в некоторые тонкости. Про перспективы, открываемые моими пластинами, начальству уже доложили, но только про те, что можно было реализовать наверняка, а планы ребята пока оставили при себе. Более того, они сейчас как раз писали докторскую диссертацию кому-то с самого верха. Причем даже не сказали, кому именно! Вот что значит оборонное предприятие – секретность тут на самом высоком уровне, не подкопаешься.
Поэтому сразу после чая мне был вручен уже подписанный наверху и снабженный необходимыми печатями договор, где мое ИП обязалось распустить заготовки заказчика на пятидесятимикронные полированные пластинки с параметрами, оговоренными в приложении, причем коэффициент использования материала не должен быть ниже сорока процентов, а завод – по выполнении работы оплатить ее списанными станками, перечисленными во втором приложении, и с доставкой. Что интересно, именно такую форму оплаты ребята выдали за свое достижение – мол, пришлось долго уговаривать этого Кулибина, то есть меня, чтобы я взял не деньгами, а который год валяющимися без дела железяками. Правда, во избежание проволочек водителю и грузчикам придется доплатить, но с этим я согласился, чуть не забыв спросить, сколько именно. Но все же не забыл, а для гарантии еще и записал услышанное карандашом на полях своего экземпляра договора, ибо от столь умеренной суммы жаба даже не подумала просыпаться, а в нашем тандеме расходные цифры обычно запоминала именно она.
Что же касается весьма высокого для обычных способов резки коэффициента использования в сорок процентов, меня он не волновал нисколько. У меня без проблем выходило девяносто пять, да и то потому, что заготовку нужно было за что-то держать. Сам же разрез получался бесконечно тонким.
Вернувшись домой, я, не откладывая дела в долгий ящик, за пару часов распустил полученные заготовки на пластины, половину из которых аккуратно упаковал для отправки, а оставшиеся свалил в коробку – авось пригодятся зачем-нибудь. Столь долго возиться пришлось потому, что пластины, предназначенные для завода, шли строго через одну. Мало ли, вдруг в лаборатории как-то пометили свои заготовки по длине? Тогда, если им отдать пластины, изготовленные подряд, они смогут получить совершенно ненужные сведения о ширине моего распила. Ну а сейчас, даже если это и так, ребята вычислят, что толщина примененного режущего инструмента – пятьдесят микрон. Тоже, конечно, довольно серьезная цифра, но все же не ноль. Потому как трое из тех, с кем мы пили чай, показались мне вполне приличными людьми, а вот четвертый вызвал какие-то смутные сомнения. Как-то у него глазки иногда начинали не очень хорошо бегать, так что подстраховаться не помешает, подумалось тогда мне.