- Иран? Северная Корея?
- Сирия.
- Тоже неплохо по сегодняшним раскладам.
- Ты вспомни, они и по меньшим поводам впадали в истерики и вводили санкции против наших предприятий. А тут можно было нанести удар по репутации России в целом - ведь в подписании международных соглашений «Крокета» принимает участие правительство на уровне министров и вице-премьеров. То есть никто бы не поверил, что сенсационная сделка не одобрена на самом верху. Отмыться было невозможно. Ту т бы прилепили и терроризм, и сталинизм, и какие-нибудь секретные данные ЦРУ…
- Но ничего такого я не помню. Хотя газеты вроде бы и просматриваю.
- И я ничего не нашел!
- То есть…
- То есть янки, как говаривали в советские времена, не захотели раздувать скандал.
- Почему?
- Что тебе еще рассказать, сынок? Есть ли жизнь на Марсе? - проворчал отец. - По-моему, я наговорил достаточно. Надо же тебе еще что-то оставить для собственных размышлений.
- Ну, тут размышлять особо нечего. Или америкосы, прошу прощения, пиндосы, не поверили в достоверность сделки, или знали о ней что-то, чего мы не знаем.
- Или они просто контролировали ее, - сказал отец. - С самого начала.
И снисходительно посмотрел на меня. Я покаянно развел руками.
Тут отец взглянул на часы и объявил, что пора смотреть новости.
- Опять на Майдан собрался, - хмыкнул я. - Небось с утра ни одной программы не пропустил! Боишься, что оранжевая революция пройдет без тебя?
Странно, но он даже смутился на мгновение. Видимо, киевские дела действительно достают его по-настоящему.
- Это же моя родина, сынок. Родина, которую я вряд ли уже увижу. Кстати, до революции Майдан назывался Думской площадью…
И вдруг он продекламировал:
Мой прадед из донских казаков. Мой дед в НКВД служил И, как герой, на Думской площади Фашистами расстрелян был!- Ничего себе! - оторопел я. - И чьи же это вирши?
- Чьи… - туманно произнес отец.
- Погоди-погоди, - не поверил я своей догадке. - Неужели твои?
- Представь себе. - Он все-таки немного смутился. - Вдруг вспомнил сегодня. Мне тогда было лет тринадцать, седьмой класс киевской школы… Я был настоящим советским мальчиком, хорошим и очень правильным. Вдруг захотелось написать свою «Родословную». Окна нашей квартиры выходили как раз на Думскую площадь. Часто, стоя у окна, я пытался представить себе, как это все было. «Родословную» писал, а о том, что четверо братьев моей бабки служили у белых и погибли в Гражданскую войну, не знал.
- А как этот самый дед, который в НКВД служил, к немцам-то попал? Чего он в оккупации-то оказался?
- Выполнял задание партии - организовывал в занятом врагом Киеве партизанское подполье, а кто-то его немцам и сдал. Мама мне говорила, что это был какой-то дворник. Вот как раз там, где сейчас оранжевые митингуют, его и расстреляли.
- А теперь там другая страна, - сказал я.
- Другая, - легко согласился отец. Было видно, что говорить ему об этом не хочется, даже со мной. Поэтому я взял газету, которую всучил мне Бегемот, и отправился на кухню, чтобы прочитать, наконец, опус, о котором столь много интересного поведал мне отец.
Попивая холодный зеленый чай, я ознакомился с текстом уже по-настоящему - прочитал от начала и до конца. Собственно, можно было уже и не читать, настолько грамотно и ясно разложил все отец, но я прочитал, чтобы удостовериться в одной догадке, которая мелькнула у меня, когда отец стал расхваливать автора материала. И удостоверился. Автором, без всякого сомнения, был мой давний университетский друг и бывший начальник времен журналистской деятельности Женька Веригин. Отец, конечно, этого вычислить не мог.
Когда я уходил, на огромном экране телевизора в который раз показывали киевский Майдан и Крещатик, запруженные толпами возбужденных людей с оранжевыми флагами, повязками, ленточками.
Глава 7 Агентский договор
[7]
- Прямо с поезда двигаем на Майдан! Нам надо засветить наш флаг, тогда это будет акция!
- Главное, попасть в телекамеры, иначе никакой акции не будет.
- Ребята, так у нас флаг - синий! Подумают, что мы за Януковича!
- Надо привязать к нему что-нибудь оранжевое!
- А что у нас есть?
Мои соседи по купе, судя по всему, члены какой-то молодежной анархистской организации, вырабатывали диспозицию своих действий в революционном Киеве. Две некрасивые, неряшливые, но страшно озабоченные своей героической миссией девочки в оранжевых колготках и худющий парнишка с нечистой кожей, тревожными глазами и болезненно длинными, беспокойными пальцами ехали вдохнуть «воздух свободы» и продемонстрировать киевским борцам с тоталитаризмом, что лучшие люди России с ними и скоро на Красной площади тоже появятся революционные палатки.