Скорый суд – и пять лет лагерей. Началась война. Иван просился на фронт. Когда на фронте стало совсем кисло, весь лагерь, где рубил лес Иван, кроме уж совсем доходяг и стариков-инвалидов, мобилизовали в армию. Сформировали из таких же, как и он, зэков дивизию и, даже не переодев в армейскую форму, с одной винтовкой на троих бросили останавливать немецкие танки под Вязьмой. Окружение. Спасаясь от плена, Иван прятался по брошенным крестьянским избам. Потом, уже в декабре, в деревню, где прятался Иван, пришла Красная армия. Иван хотел биться с врагом, но его, не разбираясь, кинули в фильтрационный лагерь. Несколько месяцев холода, голода и издевательств. Иван всё это выдержал. И уже летом 42-го опять попал на фронт. Даже до младшего сержанта дослужился. И вот он уже в Польше на небольшом хуторе договаривается с хозяйкой о гусе. Иван попросил гуся, в обмен обещал хозяйке наколоть дров, после того как отнесёт гуся своим товарищам-однополчанам. Пока Иван относил гуся, полька кинулась к дивизионным смершевцам и обвинила Ивана в грабеже и насилии. И вот теперь сидит Иван в энкавэдэшном подвале и ждёт своей участи. А тут ещё немцы подгадили. Они начали передавать в НКВД списки всех, кто работал на них на оккупированной территории. И оказалось, что в тех списках есть Иван Иванович Иванов, служивший полицаем под Вязьмой. И почему-то толстый и картавый уполномоченный фронтового Смерша решил, что Иван и есть тот самый полицай. Смершевцу с его еврейской фамилией было, наверное, невдомёк, что в России Ивановых миллионы.
Но я отвлёкся. На польско-немецкой границе мы остановились. Сталин собрался заключать мир с Германией. А по войскам поползли слухи, что мы двинемся дальше на запад, через Германию, ведь Англия так и не сдалась Сталину и продолжает войну с СССР. То есть Усатый решил простить немцев, но разгромить Британию. Зачем? Согласен, Мосли несколько переборщил, но ведь Англия всегда была на стороне революционеров. Тот же Маркс свою теорию в Лондоне писал. Герцен, Плеханов, Ленин, сотни и тысячи революционеров-коммунистов находили приют в Англии, в то время когда на Родине им грозила смертная казнь. Как коммунист может хотеть зла Британии? Ведь можно же с англичанами договориться. Пусть сменят Мосли на кого-нибудь другого, и тогда можно и нужно будет всё же как следует совместно с англичанами наказать Германию и немцев.
Я не мог уже держать в себе эти мысли и написал письма нескольким своим знакомым и родным с изложением всего того, что думаю о положении в стране, что думаю о предательских действиях Сталина и о том, что надо объединяться и начинать хоть что-то делать для возвращения страны к справедливым революционным идеалам. А лидеры страны, которые этого не понимают, должны уйти или мы им поможем.
Честно говоря, я не думал, что Смерш сработает так оперативно. На следующий день после отправки писем меня вызвали в штаб бригады. Комбриг потребовал от меня сдать оружие. Я подчинился. Сразу после этого на меня набросились два майора из фронтового Смерша. Они срывали с меня погоны, петлицы, сорвали орден и с мясом вырвали звёздочку из моей пилотки. Затем они повалили меня на пол и начали избивать начищенными, никогда не видевшими окопной грязи сапогами.
Еле живого меня забросили в кузов грузовика, на котором приехали смершевцы, и повезли во фронтовое управление Смерша. По пути туда успевшие принять на грудь энкавэдэшники заблудились, и им пришлось просить меня показать им путь. Вот так я сам себя и привёз в застенки НКВД. Пока шло следствие, я познакомился ещё с несколькими несчастными. Рассказанные ими истории берут за душу. Подробно я этих людей, моих сокамерников, и их истории уже описывал в своих рассказах и повестях. Думаю, нет смысла сейчас их пересказывать.
Быстрое следствие и пытки. Как же без них? Я ведь не чувствовал за собой вины, а следователю было нужно моё признание. В конце концов, отчаявшись сломать меня, следак плюнул и просто расписался в протоколах допросов за меня.