Любое строение – от гигантского ангара до уличного сортира – является потенциальным источником угрозы.
Стрельба слева прекратилась. Справа тоже примолкли.
Я напряжен до предела. Мое тело помнит последовательность действий до мелочей.
Я быстро подавил приступ жалости к самому себе – все эмоциональные роскошества просто смертельны – осторожно встал, еще раз осмотрелся.
Первое, что надлежит сделать в подобной ситуации, — это уйти из заранее пристрелянного сектора. Неторопливо подходящие к нам ребятки ведь ожидают, что, начни я делать какие‑то глупости, достаточно будет просто нажать на спуск, выпуская пулю за пулей в том направлении, где я нахожусь.
Меня лихорадит от нетерпения, хотя внешне я абсолютно спокоен. Но мне сейчас труднее всех. Потому как просто выполнить задачу — мало.
Я вдруг очень остро ощутил, насколько мало в этом страшном месте зависит от меня.
Я не спешил двигаться в путь. Во-первых, мне требовалось отдышаться, попить водички, а во-вторых, повнимательнее осмотреться.
Как правило, в этой ситуации противник, чтобы сохранить основные силы старается отойти, оставляя на объекте свои подгруппы обеспечения, прикрывающие его отход. Именно в это время вступает в действие группа блокирования, которая препятствует отходу противника, и взаимодействуя с авиацией, уничтожает его.
Добро пожаловать в город мертвых!
Пока наилучшим выходом было просто ждать и не дергаться.
Я не люблю, когда много крови.
Я не люблю, когда много крови. Но нас вынуждают.
Я рухнул на пол и несколько раз перевернулся; в ушах у него звенело от непрерывной пулеметной пальбы. В клубах дыма, оглушенный и ослепленный, задыхающийся от пороховой гари, я с трудом поднялся на ноги.
Раздавались крики и громкие стоны.
Кровью был забрызган не только пол, но и белые стены холла. Внезапно я почувствовал боль. Мучительную боль.
Сильнейший удар в плечо отбросил назад.
От пулеметного грохота закладывало уши.
Дыма стало еще больше.
Единственное, что я еще был способен различить, — это вспышки от выстрелов. Все остальное терялось в дымовой завесе.
Я закашлялся, выплевывая сгустки крови, и выстрелил наугад, в клубы дыма.
Через открытые двери в дом врывались какие‑то фигуры, едва различимые в дыму.
Оглушительно грохотали выстрелы.
Еще один взрыв.
Голова кружилась, ноги не слушались, и лишь невероятным усилием воли я заставлял себя карабкаться вверх к лестничной площадке.
Оглушенный громоподобными взрывами, полуослепший от едкого дыма, тяжело раненный, я еле двигался, понимая, что вот‑вот потеряю сознание. Изо всех сил стиснув рукоятку автомата, — словно это могло спасти от беспамятства, — ощущал себя как бы на краю бездонной черной пропасти, в которую может низвергнуться в любую секунду.
Я пошатнулся. Я стоял. Я был целым. Ступни, ноги, тело, руки, пальцы…
Лента новостей.
Во вчерашних боях у Севастополя принимали участие корабли украинского и российского ЧФ. Тем самым нарушено обязательство Киева не применять тяжелое оружие. Кроме того, Москва нарушила нейтралитет, что грозит России международными санкциями. Госсекретарь США потребовал от Кремля немедленно вывести с Украинских баз все военные корабли российского Черноморского флота.
По сообщению пресс‑центра МО РФ, корабли российского флота СКР «Керчь» и БПК «Очаков» были вынуждены открыть ответный огонь, так как артиллерия боевиков обстреляла корабли, в результате чего было убито 7 и ранено 18 российских моряков.
Глава 8
8
Лента новостей.
ФСБ: Украинские спецслужбы готовили теракты в России
В России задержаны девять агентов украинских спецслужб, которые "вели разведку военных объектов и готовили теракты, в том числе на территории РФ", доложил в понедельник президенту РФ директор ФСБ Александр Иванов.
И делать мне нечего. В таких случаяхсолдат всегда лежит. Есть еда - так ест. Есть курево - курит. Если нитого, ни другого, так спит. Я собрался сперва покурить, потом покемарить,потому что есть мне было нечего.
Если пушки молчат, значит все перепились.
Может быть, это не так уж и плохо. Никаких массовых арестов, концентрационных лагерей – обычных спутников оккупации, никакой демонстрации силы, если не считать присутствия солдат.
Народы не начинают войн. Решение начать войну чаще всего принимается одним человеком. на протяжении истории такое решение обычно принималось одиночкой, решение о начале захватнической войны никогда не является результатом демократического процесса.Наибольшую опасность для армии представляют дурные страсти демократов.
Войны обычно начинаются в точно рассчитанное время и редко заканчиваются в заранее определенные сроки.
Кино и особенно телевидение приучили обывателя к легкому восприятию крови, смерти и войны. То, что демонстрируют на экране, обычно происходит далеко от дома обывателя и потому мало волнует. Только ощутив дыхание смерти, увидев наяву трупы и разрушения, начинаешь осознавать весь ужас войны. Публика жаждет персональной крови.
Моральный дух нашего отряда после этого боя сильно упал. Солдат готов идти на смерть, но во имя достижения конкретных целей. Когда же тебя держат за расходный материал, это сильно действует на психику. Живые не должны видеть раненых. Это отрицательно влияет на их боевой дух. А может быть, раненых и вовсе нет.
Так или иначе, мы. выбрались. Теперь надо жить дальше и решать как выиграть войну. Что ж, будем думать. Армия - это единственная гарантия прочного мира.
Нашли новую национальную идею. Точнее, обналичил старую - жертвовать собой, чтоб врагам было хуже. А враги - кругом. И у России по-прежнему два союзника - армия и флот.
Мышление людей с ментальностью девятнадцатого века.
Не помню, кто из умных сказал: мы такие злые не потому, что так плохо живем. Мы так плохо живем, потому что такие злые.
Мы просто обязаны защищать государство, даже тогда, когдаему никто не угрожает.
Не сомневаюсь в том, что все великие дела начиналисьс: "ПЛИ!"
Глава 9
9
Лента новостей.
За последние три дня в окрестностях Ялты проведена масштабная антитеррористическая акция при поддержке спецназа МВД. Несмотря на сложную ситуацию в зоне боевой операции по уничтожению бандформирований можно констатировать стабильную тенденцию к достижению постоянно наращиваемого и развиваемого успеха практически во всех районах области.
Колонна выбралась только к одиннадцати. Первым пошло охранение на «БМП» и «УАЗах», за ними танки, грузовики с разномастной братией, кое‑как рассортированной по ротам и взводам, армейские бронетранспортеры и зенитные самоходки, потом пара танков и снова грузовики: с припасами, ремонтниками, бензином и соляркой.
Небо было белесо‑синее, пыльное, жаркое – который уже день. Над броней дрожал раскаленный воздух, и, изнемогая, солдаты открыли все люки. Помогало не очень – утих даже всегдашний ветер, застоялая духота душила, стягивала губы. Колонна двигалась медленно.
Охранение шло и впереди, и позади колонны, связь с базой не прерывалась. Чтобы поддержка с воздуха не перепутала, на крышах своих машин намалевали широкие белые и красные полосы. При малейшей угрозе можно просто повернуть назад, остановиться, дождаться основных сил. Но страх уже перерос всякую видимую логику. Просто двигаться к городу по шоссе, как покорная корова на бойню, невозможно. Будто лбом в стену. Что‑то нужно делать, а что именно? Смутные подозрения не складывались в единую связную мысль.