Вышел из медитации. Поел. Теперь можно и вздремнуть. Чтобы быстрее погрузиться в сон, стал расслаблять все мышцы. Мозг все больше и больше заволакивал приятный туман. Появились первые видения. Чтобы сохранить осознанность, сконцентрировал свое внимание на образе пирамидки. Затем увидел свое тело, лежащее на нарах, а сам стал летать в виде сгустка сознания. Услышал зов Эла. Пошел на него. И уперся в невидимую преграду. Мысленно закричал:
- Помоги!
Я долго посылал астральный сигнал SOS, пока не израсходовал все запасы психической энергии и не перешел в обычный сон.
А утром меня разбудили стражники.
- Ну, ты и подрыхнуть! – недовольно проворчал один из них.
Меня вели по лабиринту узких коридоров с каменными сводами, освещенными одиночными факелами. Наконец, оказались в зале, посередине которого трон. На нем восседал человек в белых одеяниях. На голове у него была золотая корона.
- Вчера я всего лишь хотел узнать, с какой целью ты прибыл в наш мир, поэтому вызвал тебя на допрос, - произнес местный то ли царь, то ли непонятно кто, - Я уже узнал все то, что хотел от сопровождающего тебя мага, который сейчас висит в прилегающем астрале. Он просил отпустить тебя, но, к сожалению, я не могу этого сделать, так как ты напал на стражу и совершил смертоубийство. За это должен понести наказание.
- Тогда почему ты пришел за мной с тремя вооруженными солдатами, коли не хотел причинить мне зла? – возмутился я, - Что я, по-твоему, должен был подумать? Я вообще не хотел убивать твоего стражника, это была самооборона!
- А разве в том мире, откуда ты пришел, сопротивление представителям власти не карается законом?
- Сопротивление карается. А убийство в целях самозащиты нет.
- Ну, в чужой монастырь, как известно, со своим уставом не входят. Хотя у нас тоже самооборона не считается преступлением, но убийство стражника, сопровождающего тебя для допроса, никак не может считаться самозащитой. Исходя из этого, властью, данной мне великим Сварогом, оглашаю приговор: пожизненное заключение в темницу, а что б не сбежал из нашего мира путем самоубийства, наношу на тебя заклятие, которое привяжет твою душу к телу на срок двести пятьдесят лет. А что бы ты встал на путь духовного совершенствования, даю тебе надежду: приговор может быть досрочно отменен в случае твоего хорошего поведения.
- Но столько же не живут!
- У нас живут триста лет и даже дольше, - он обратился к стражникам:
- Уведите его.
Первое время своего заключения я провел в медитации. Но дальше выходов в бестелесное осознания, не могущее проникнуть за пределы камеры, так и не продвинулся. Затем, при помощи найденного в углу острого камешка, стал делать зарубки на стенах, после каждого утреннего пробуждения. А дни коротал тем, что в мельчайших подробностях вспоминал свои жизни в других реальностях.
Когда черточек на стенах стало три ряда по десять в каждом, меня перевели в другую камеру, немножко попросторнее. В ней уже сидел какой-то человек. У него были длинные волосы и борода. Незнакомец сидел на нарах и молчал, углубившись в свои мысли. Я тоже молчал, разглядывая темницу. На одной из стен было множество зарубок, аналогичных тем, что делал я. Они группировались по три. Три ряда, по три столбца в каждом. Такие группы объединялась в такие же блоки три на три. Это получается 27 дней, почти месяц. И месяцы располагались таким же образом. В итоге я узнал, что этот человек томится здесь уже, по крайней мере, полторы сотни лет.
- Эй, чувак, - произнес я, - тебя как зовут? За что сидишь?
Он ничего не ответил. Я потряс сокамерника за плечи.
- Чего надо? – недовольно пробурчал он.
- Ты че, уже полтора века сидишь?
- Да. Тебе-то чего?
- За что посадили?
- Разбойник я, душегуб. Понял?!
- Понял, чего тут не понять.
- Ну, вот и не лезь ко мне!
Больше он не произнес ни слова. Так продолжалось несколько дней. Но затем сокамерника вдруг прорвало. Андрей, так его звали, начал без умолку рассказывать о своей былой жизни на свободе. О том, как в компании таких же бандитов грабил одиноких путников, совершал набеги на деревни. И так до тех пор, пока их не поймали дружинники. Всех приговорили к смертной казни. Но некоторым удалось вымолить помилование.
- Лучше бы тогда мне отрубили голову, - сокрушенно сказал Андрей, - но, увы, ничего изменить уже нельзя. Теперь моя судьба – пожизненно гнить в темнице.
- А бежать отсюда невозможно?
- Ты шутник?
- Где-то я слышал такое выражение: даже если тебя проглотил лихой демон, то у тебя как минимум два выхода.