После нескольких минут тишины я облегченно вздыхаю, поклявшись на некоторое время отложить криминальные сериалы.
Чувствуя себя глупо, я кладу зонт на кухонную стойку, но держу телефон в руке, когда делаю шаг к двери. Дверь, которая распахивается с такой силой, что ударяется о стену, заставляя меня нащупать телефон, и он с грохотом падает на пол у моих ног.
Я даже не успеваю схватить его, как Атлас оказывается на мне, отрывая меня от пола и швыряя на диван.
— Обыщи это место, — рявкает он кому-то, но его разъяренный взгляд не отрывается от моего.
— Убирайся! — я кричу на него, или, по крайней мере, таково было мое намерение. Это больше похоже на хныканье, когда я пытаюсь встать с дивана.
— Либо ты остаешься там по собственному желанию, либо я тебя прижму. Выбор за тобой, Айви.
— Все чисто, босс, — кричит Кензо из моей спальни.
— Уходи. Я позвоню Питу, когда меня нужно будет забрать. И купи новую дверь для этого места, что-нибудь, что не разлетится в щепки от одного гребаного пинка.
— Понял, босс, — больше он ничего не говорит. Он просто оставляет меня с сумасшедшим мудаком.
— Ты должен уйти. Что бы это ни было, с этим покончено. Это не нормально, Атлас, — выпаливаю я, сердито вытирая слезы.
Он подходит ко мне и хватает за лодыжку, дергая за нее, пока я не оказываюсь на спине. Он наваливается на меня, позволяя своему весу удерживать меня на месте, но удерживая достаточно, чтобы я не была раздавлена.
— Кто он? — его голос похож на шепот, но совсем не спокойный. С его вспыльчивостью его слова с тем же успехом могут быть выпущенными пулями.
— Никого «он» нет. Никого нет. И если это то, что все имеют в виду, когда бредят альфа-самцами, я думаю, что мне такой не нужен. Вместо этого я собираюсь стать старой девой-кошатницей, — лепечу я, ощущая его твердую длину, зажатую между нами.
— Ты сказала…
— Я солгала, хорошо! — кричу я. — Ты вел себя как придурок! У меня перехватило дыхание, потому что я смотрела дурацкий криминальный канал, когда зазвонил телефон. Это заставило меня подпрыгнуть и упасть с дивана.
Моя грудь вздымается. Моя кожа горит, частично от смущения, частично от гнева, а частично от чего-то еще, что я отказываюсь признавать.
Его руки обхватывают мою голову, когда он смотрит на меня сверху вниз, ища мою ложь, но, конечно же, он ее не находит.
— Какая опасная игра, — бормочет он, наклоняя голову и проводя носом по моей челюсти, вдыхая мой запах.
— Я не играю ни в какие игры. Ты сделал предположение, и мне это не понравилось. Повесив трубку, ворвавшись сюда и выбив мою дверь, ты не получишь никаких «очков». Я знаю, что некоторым девушкам нравится вся эта атмосфера плохого парня, которая царит в тебе, но я не одна из них. Я не хочу проснуться в ванне со льдом без почек или на коленях в мексиканском борделе, обслуживающая членов картеля, которым ты меня продаешь.
Он замирает на секунду, прежде чем запрокинуть голову и рассмеяться, удивив нас обоих до чертиков.
— О, Айви, у тебя такое богатое воображение. Я думаю, возможно, тебе стоит завязать с криминальным каналом, не так ли? — он усмехается, прежде чем снова наклонить голову и посасать точку моего пульса.
Я издаю хриплый стон и чувствую, как мои глаза закрываются, когда его язык прокладывает дорожку вверх по моему горлу, прежде чем его губы оказываются в сантиметре от моих.
— Кроме того, никто не прикоснется к тебе, кроме меня. Единственный раз, когда ты становишься на колени перед мужчиной, это когда я просовываю свой член тебе в горло, понимаешь? — Приказывает он спокойным тоном, как я могла бы заказать курицу с лимоном и рисом в "Истерн Гарденс" на углу.
— Я… уже сказала тебе, что ты меня больше не интересуешь. Вместо этого я заведу кошку, — я хнычу, когда он трется о меня своим членом.
— Хм… ну, мне действительно нравятся киски, — он ухмыляется, моему мозгу требуется больше времени, чем следовало, чтобы понять его намек. Прежде чем я успеваю что-либо сказать, его рот накрывает мой.
В его поцелуе нет мягкости или утонченности — это дикое притязание. Жестокий урок, показывающий мне, что любая сила, которой, как я думала, я обладаю, была плодом моего воображения.
Один вкус, и я разрушена. Опустошена. Враждующая часть моего разума, говорящая мне прекратить, исчезает, заменяясь ничем, кроме низменных инстинктов желания.
Когда он отстраняется, часть меня испытывает удовольствие от того, что его дыхание такое же неровное, как и мое.
— Господи, что ты со мной делаешь, — бормочет он.
— Атлас, — умоляю я, нуждаясь в том, чтобы он был сильным прямо сейчас, потому что его чары надо мной не позволяют мне уйти.
— Ты моя. Возможно, ты не понимаешь этого прямо сейчас, Айви, но поймешь. Я нехороший человек, но я могу быть добр к тебе.
— Мы как огонь и бензин, Атлас. Это взорвется нам в лицо.
— Несомненно, но теперь слишком поздно поворачивать назад.
— Мы будем гореть и сгорим дотла, Атлас. Никто из нас не уйдет без шрамов, — предупреждаю я его в последний раз, чувствуя, что капитулирую.
— Глупышка. Выхода нет, не сейчас.
Хуже всего то, что я знаю, что он прав.
И я спускаюсь в кроличью нору.
ГЛАВА 6
На этот раз, когда он целует меня, это мягче, почти извиняюще. На минуту между нами возникает момент ясности, предчувствие того, что должно произойти. Ничего хорошего из этого не выйдет. Мы из двух разных миров. Но даже несмотря на то, что на всем этом написано опустошение, как на метеорите, несущемся к земле, я беспомощна остановить это.
С неохотным вздохом он отстраняется, прежде чем слезть с меня и поднять на ноги.
Его глаза блуждают по моему телу, заставляя меня запоздало вспомнить, что на мне нет лифчика. Я поднимаю руки, чтобы скрестить их на груди, но он делает шаг вперед и проводит подушечкой большого пальца по одному из моих сосков, жадно наблюдая, как он твердеет под его прикосновением.
— Красиво, — произносит он, в основном для себя, прежде чем взять меня за руку и потянуть в сторону кухни, где останавливается при виде цветов на столешнице.
— Кстати, спасибо тебе за них. Именно поэтому я написала тебе. Они прекрасны.
— Хм… так и есть. К сожалению, я их не отправлял. — он хмурится, отпускает мою руку и тянется за открыткой.
— Что значит, ты их не отправлял? Ты уверен? — он смотрит на меня как на сумасшедшую.
— Да, конечно, ты уверен. Ты бы знал, купил ты цветы или нет, — лепечу я, пока он читает открытку, его челюсть сжимается.
— Кажется, у тебя появился поклонник, — его голос напряжен, когда я обхватываю себя руками.
— Но как они узнали, где я живу, Атлас? — спрашиваю я его, мне не нравится мысль о том, что у кого-то есть мой адрес. Судя по выражению его лица, он тоже не знает.
Достав свой телефон, он кому-то звонит, но я не слушаю. Я смотрю на цветы, которые всего час назад согревали меня, а теперь оставляют ощущение холода. Встав, я хватаю вазу и топаю к мусорному ведру, выбрасывая ее.
— Эй, все в порядке. Кензо уже на обратном пути. У него есть пара парней, которые придут, чтобы разобрать с твоей дверь. Они установят дополнительные замки и прочее на твои окна. Я могу получить гарантию… — я протягиваю руку и прижимаю пальцы к его губам.
— Я ценю замки на окнах, по крайней мере там, где есть пожарная лестница, но я не могу позволить себе систему безопасности. И нет, ты за нее не заплатишь. Это слишком, и мы только познакомились.
Он нежно сжимает мое запястье и отводит мою руку.
— Деньги — это не проблема.
— Этого не будет, если ты не сделаешь это единым целым. Прямо сейчас я говорю, что в этом нет необходимости. Если в дальнейшем произойдет что-то, что заставит нас переосмыслить это, тогда прекрасно. Но прямо сейчас это всего лишь букет цветов и записка.
Он качает головой, но сдается.
— Иди переоденься, и я отведу тебя куда-нибудь пообедать.