Этот мерзкий человек заставил меня почувствовать себя уязвимой в моем безопасном пространстве, и именно поэтому я не стала бы заступаться за него. В каком мире это нормально? Как он оправдывает свои действия перед самим собой, не говоря уже о том, чтобы спать по ночам?
Стук в дверь заставляет меня оторваться от окна и поспешить впустить Атласа. Я дважды проверяю, что это он, прежде чем открыть дверь. Я замираю на месте, когда замечаю мозаичную вазу у его ног с огромным букетом цветов. Разница между этими и обычными фиолетовыми в том, что они мертвые, увядшие и обесцвеченные, и свешивают бутоны, словно плачут.
— Ступай, Айви, собери сумку. Ты не можешь здесь оставаться, — он достает свой сотовый и набирает номер, прижимая его к уху, прежде чем я успеваю запротестовать, пока он подталкивает меня обратно внутрь.
— Ты нашел его? — спрашивает Атлас — я полагаю, Кензо — делая паузу, пока он ждет ответа.
— Блядь. Ладно, поднимайся в квартиру, — он вешает трубку и возвращает сотовый в карман, прежде чем обхватить ладонями мой подбородок.
— Ты не можешь оставаться здесь. — его голос мягкий, но твердый. В этом споре не победить, но я должна попытаться. Я потеряла все — свою семью, свою машину, свою работу. Я не могу потерять и свой дом тоже.
— Внутри я в безопасности. Ты позаботился об этом с помощью этой двери. Я не хочу покидать свой единственный дом.
Он ударяет рукой по кухонному столу, заставляя меня подпрыгнуть, когда кофейная чашка, из которой я пила ранее, падает на пол.
— Твой дом со мной, где я могу обеспечить твою гребаную безопасность, — рычит он, когда раздается еще один стук в дверь. Он подходит к ней и распахивает, открывая Кензо, который заходит внутрь с приподнятой бровью.
— Айви переезжает ко мне. Собери ее барахло. Если она не хочет брать его с собой, она может оставить всё здесь, или я сдам на хранение. Ты начинаешь здесь, мы начнем в спальне. — он тащит меня прочь и захлопывает за нами дверь спальни, прежде чем бросить меня на кровать и прижаться ко мне.
— Будут времена, когда я сдамся тебе. Это будет не часто, но я дам тебе все, что смогу. Твоя безопасность — это не то, о чем когда-либо можно будет вести переговоры. Я был более чем справедлив, позволив тебе оставаться здесь все это время…
Я обрываю его, его слова разжигают огонь внутри меня.
— Позволив мне остаться? Ты позволил мне остаться здесь? Это мой дом, Атлас. Ты не имеешь права приходить сюда, ведя себя как король, и обращаться со мной как с крестьянкой, которая должна подчиняться твоим приказам.
Он сжимает мои волосы в кулаке и резко тянет их, заставляя меня зашипеть, когда он наклоняет голову и прикусывает мою губу достаточно сильно, чтобы выступила кровь.
Он слегка приподнимается и стягивает с меня шорты и трусики, прежде чем расстегнуть пуговицу и освободить свой член.
Широко раздвигая мои ноги, он проводит головкой своего члена по моему клитору.
— Ты думаешь, что ты моя крестьянка? — рычит он. — Если бы ты не была такой чертовски упрямой, ты бы поняла, что ты моя гребаная королева. — он шлепает своим членом по моему клитору, заставляя меня задыхаться. Он делает это снова и снова, каждый раз немного жестче, чем раньше.
— Но если ты хочешь, чтобы я относился к тебе как к чему-то меньшему, тогда это тоже можно устроить. Что скажешь, Айви? Хочешь, чтобы с тобой обращались как с крестьянкой? Или, может быть, как с прислугой? — я извиваюсь под ним, когда он трется головкой своего члена о мою влажность.
— А еще лучше, как насчет того, чтобы я обращался с тобой как со своей шлюхой? — он врывается в меня, вырывая крик из моих легких.
— Да, мне нравится эта идея. Я мог бы запереть тебя и обращаться с тобой как с сексуальной рабыней. Я бы держал тебя на коленях и заставлял умолять о моем члене. Я бы взял тебя в каждую дырочку и покрыл своей спермой. Я бы позаботился о том, чтобы ты больше никогда не задавалась вопросом, кому ты принадлежишь. Это то, чего ты хочешь? — рычит он, вбиваясь в меня так сильно, что я знаю, что у меня останутся синяки. Грубость и жестокость его слов, должно быть, нажимают какую-то кнопку самоуничтожения внутри меня. Через несколько минут я падаю через край в забвение. Я хрипло выкрикиваю его имя, когда он прикусывает верхнюю часть моей груди, чтобы заглушить свой собственный рев, когда он изливается в меня.
Мгновение тянется между нами. Он пристально смотрит мне в глаза, провоцируя меня на спор, пока наше тяжелое дыхание наполняет комнату.
Прежде чем кто-либо из нас успевает что-либо сказать, нас прерывает стук.
— Если вы закончили, возможно, вам захочется взглянуть на это, — выкрикивает Кензо, заставляя меня покраснеть.
Атлас отстраняется от меня, заставляя меня застонать. Возможно, мне понадобится пакет со льдом, если я планирую завтра быть в состоянии ходить.
— Одевайся и собирай вещи.
— Атлас.
— Айви, черт возьми, не испытывай меня. — он застегивает молнию, прежде чем направиться к двери.
Я быстро прикрываюсь и жду, пока он закроет дверь, прежде чем поспешить в ванную, чтобы привести себя в порядок.
Когда я вхожу в гостиную, Кензо и Атлас поворачиваются ко мне, у каждого из них непроницаемое выражение на лицах.
— Что?
— Кензо нашел пару камер, — говорит мне Атлас, делая шаг вперед, когда его слова проникают внутрь.
— Что? — шепчу я, надеясь, что ослышалась.
Он проводит ладонями вверх и вниз по моим рукам, когда Кензо проходит мимо меня в спальню.
Я бы умерла от смущения, зная, что он увидит смятые простыни, влажные от наших занятий любовью, если бы до меня только что не дошло, почему он там.
Я смотрю в глаза Атласу, желая, чтобы он сказал мне, что я делаю неправильные выводы. Он вообще ничего не говорит, пока Кензо не окликает.
— Еще две здесь и одна в ванной.
Чувствуя, как комната раскачивается, когда Атлас обнимает меня, я вижу, как шевелятся его губы, но не слышно ни звука, кроме грохота моего сердца.
Я никогда не чувствовала себя такой униженной, как сейчас, зная, что кто-то наблюдал за мной в мои самые сокровенные моменты.
Я не пытаюсь сдержать слезы. Какой в этом смысл? В конце концов, мой преследователь победил. Он забрал последнее, что принадлежало мне и только мне, и испачкал это.
— Держись, сладкая. Просто держись за меня. Я не позволю тебе упасть. — Глубокий голос Атласа окутывает меня, как одеяло, когда он притягивает меня к своей груди и держит, пока я рыдаю.
Я слышу, как Кензо тихо ходит вокруг нас, когда они что-то шепчут друг другу, прежде чем дверь открывается и закрывается. Я держу глаза закрытыми и хватаюсь за рубашку Атласа, как за спасательный круг, потому что, как только я снова открою их, реальность снова обрушится на меня.
— Айви?
Прерывисто вздохнув я отстраняюсь и смотрю на него снизу вверх.
Он вытирает мои слезы подушечками больших пальцев и смотрит на меня, подбирая слова.
— Я знаю, ты чувствуешь, что теряешь все, но это не так. Я хочу этого, нас. Я, блядь, не могу дышать без тебя, Айви. Каким бы хреновым ни было все это, ты не можешь позволить этому омрачить тот факт, что это только начало нашей совместной жизни.
Я медленно киваю. Он прав. Мои слезы сейчас ничего не изменят. Я могу либо погрязнуть в этом и дать своему преследователю повод для гордости, либо я могу стремиться к своему «долго и счастливо» и подняться над всем этим.
У него есть власть надо мной только в том случае, если я ему позволю.
— Ты прав. Мне здесь больше нечего делать. Не говоря уже о том, что теперь, когда я безработная, я даже не могу позволить себе это чертово жилье, — я фыркаю. — Думаю, этот мудак все-таки оказал мне услугу.
Атлас ухмыляется: — Видишь, нет худа без добра. Так случилось, что я знаю потрясающе красивого мужчину, который ищет жену.
Взрыв смеха вырывается у меня, удивляя нас обоих.
— Как насчет того, чтобы сейчас ты просто поиграл в моего папочку, а я постараюсь быть хорошей девочкой, чтобы меня не отшлепали?