— Между нами нет границ, я не пойду ни на какие крайности. Ты не понимаешь, насколько все может быть плохо, потому что ты никогда не гуляла по изнанки этого города, который ты так сильно любишь. Я надеюсь, ты никогда этого не поймешь, потому что, если ты это сделаешь, это будет означать, что я подвел тебя и оставил беззащитной.
— Ты говоришь загадками, Атлас, — разочарованно говорю я ему.
Схватив меня за подбородок, он запрокидывает мою голову и пристально смотрит на меня, тепло в его глазах исчезает, словно кто-то щелкнул выключатель. Мужчина, который сейчас смотрит на меня в ответ, — это холодный отстраненный Атлас, который редко появляется рядом со мной.
— Ты когда-нибудь испытывала настоящий страх, милая Айви? Ты когда-нибудь задавалась вопросом, может ли прилив воздуха в легкие быть твоим последним вздохом, или паниковала из-за того, что отрывистое биение твоего сердца, эхом отдающееся в ушах, может внезапно просто прекратиться?
— Я знаю, что такое страх, — шепчу я, пока мои глаза скользят по его лицу в поисках моего Атласа, которого можно вернуть. Но все его эмоции стерты начисто, оставляя его глаза пустыми и бездушными.
— Ты ни хрена не знаешь, девочка.
Он отпускает руку и встает, разбрызгивая воду повсюду, когда выходит.
— Убирайся, — приказывает он, заставляя меня замереть. Что происходит?
Я стою на дрожащих ногах, внезапно чувствуя себя уязвимой. Я пытаюсь прикрыться, чувствуя себя незащищенной. Он крепко сжимает мою руку, помогая мне выйти из ванны.
— Никогда не прикрывай то, что принадлежит мне, — рычит он, прежде чем отпустить и схватить полотенце с вешалки. Я стою, застыв на месте, пока он вытирает меня, понятия не имея, каким должен быть мой следующий шаг. Часть меня все еще думает, что я должна бежать, но, как заметил Атлас, есть кое-кто, кто ждет другой возможности, чтобы напакостить мне. В следующий раз я, возможно, не смогу уйти.
Кроме того, этот мужчина — мой муж. Он никогда бы не причинил мне вреда. Верно?
— Иди в спальню и ляг на кровать.
— Атлас.
— Не заставляй меня повторять, Айви.
Блядь, блядь, блядь.
Я спешу в спальню, не отрывая глаз от двери. Я делаю шаг к не у, но Атлас оказывается прямо за мной, его рука на моей спине, подталкивает к кровати.
Я ложусь, положив голову на подушку и положив руки рядом с собой, мое сердце бьется так сильно, что может сломать пару ребер.
Он подходит к комоду в дальнем углу и открывает нижний ящик, доставая что-то, чего я не могу разглядеть, пока он не подходит ближе.
Ограничения.
— Атлас, я не хочу этого. Не тогда, когда ты злишься, — говорю я ему, но он игнорирует меня, хватает за руку и приковывает ее наручниками к каркасу кровати.
— Пошел ты, Атлас. Я сказала ”нет", — кричу я, когда он поднимает мою свободную руку над головой и надевает наручники на другую.
Когда он выдвигает верхний ящик, я чувствую, как мой желудок бунтует при воспоминании о пистолете. Вместо холодного металлического предмета, появляющегося в его руке, он берет красный галстук. Он чего-то ждет, глядя на меня совершенно отрешенно, пока я не кричу на него. Я понимаю, что дала ему то, что он хотел, когда он засовывает галстук в мой открытый рот, прижимая им мой язык, прежде чем закрепить галстук у меня за головой.
Я качаю головой и брыкаюсь ногами, но ничего не могу сделать, чтобы убежать. Атлас хватает мои ноги и широко разводит их, прижимая наручниками к углам кровати.
Мое дыхание с трудом вырывается из меня, мой голос — не более чем приглушенный вопль из-за импровизированного кляпа.
Вместо того, чтобы прикоснуться ко мне, он снова подходит к комоду и надевает свежую пару боксеров, прежде чем направиться к шкафу, где надевает темно-серый костюм и черный галстук. Только тогда он подходит и садится рядом со мной, вытирая случайные слезы с моей щеки.
— Ты боишься, Айви?
Я быстро киваю головой, вне себя от ужаса, но он просто улыбается мне, словно он учитель, успокаивающий ребенка.
— Нет, я так не думаю. Видишь ли, если твой сталкер доберется до тебя, я предполагаю, что у него запланировано что-то подобное. Ты знаешь меня. Ты знаешь, какой я на вкус. Что я чувствую, двигаясь внутри твоей сладкой киски. Ты волнуешься, может быть, опасаешься, но ты веришь, что я не причиню тебе боли, и это сводит на нет часть твоего страха.
Он проводит пальцами вниз по моему телу, обводя каждый сосок, продолжая.
— Именно отсутствие страха делает человека безрассудным. Ты думаешь, что можешь просто продолжать жить своей жизнью, спрятав голову в песок, и сталкер чудесным образом исчезнет? Он этого не сделает. Не с тобой в поле его зрения. Он видит именно то, что я вижу, что-то чистое и светлое, что-то, что может смыть человеческие грехи. Так и возникает пьянящее чувство. Это означает, что он никогда не перестанет охотиться за тобой, пока не получит именно то, что хочет, то есть тебя.
Он встает и достает свои серебряные запонки из маленькой чаши на комоде, продевая их в отверстия на манжетах рубашки.
— Я собираюсь в офис на несколько часов. Через десять минут прибудут подрядчики для работы над расширением. У них будет полная свобода передвижения по дому.
Открыв верхний ящик прикроватного столика, он достает черный фломастер, снимая зубами колпачок. Он пишет на моем животе чуть ниже пупка, заставляя меня извиваться.
Я поднимаю голову, чтобы посмотреть, что он пишет. Моему мозгу требуется некоторое время, чтобы понять это в перевернутом виде, но как только он щелкает, я не могу развидеть слова «трахни меня», написанные жирными чернилами прямо над моей лобковой костью. Теперь я плачу всерьез, понимая, к чему это приведет.
— Шшш… будь хорошей девочкой. Веди себя хорошо и тихо, и они даже не узнают, что ты здесь. Видишь, это залог твоей безопасности. Держаться подальше от неприятностей. Ты должна усвоить, что действия всегда имеют последствия, — он целует меня в лоб и уходит, задержавшись в дверях.
— Я оставлю дверь открытой, чтобы ты могла их слышать, — он подмигивает, как гребаный псих, и уходит, возвращаясь через несколько секунд.
Мое облегчение настолько велико, что у меня перехватывает дыхание, но это ненадолго.
— Я идиот, чуть не забыл, — он достает черную маску для сна и надевает ее мне на глаза, оставляя в полной темноте.
Я кричу и сопротивляюсь, но он не освобождает меня.
Он прижимается губами к моему уху, шепча слова, которые я едва улавливаю сквозь рыдания.
— Самые важные уроки часто усваиваются труднее всего. Будь хорошей девочкой. Я вернусь чуть позже, — и, поцеловав меня в губы, он ушел.
Оставив меня одну посреди гребаного кошмара.
ГЛАВА 32
Пока она плачет, я тихо закрываю за собой дверь, зная, что она не услышит, как она захлопнулась из-за звуков ее рыданий.
Я готовлю себе кофе и перетаскиваю свой ноутбук на кухонный стол как раз в тот момент, когда прибывают строители.
Впуская их, я приветствую мужчин, которые работали у меня на нескольких проектах на протяжении многих лет.
— Я хочу, чтобы сегодня вы сосредоточились на библиотеке и террасе. На третий этаж вход воспрещен. Если я увижу кого-нибудь из вас там, я убью вас, а затем уничтожу всю вашу линию просто ради смеха. Я буду работать отсюда, если вам что-нибудь понадобится.
— Без проблем, — соглашается Карл, бригадир, прежде чем все они расходятся и приступают к работе.
Я прилагаю усилия, чтобы не думать о моем ангеле, лежащем обнаженным на кровати, страх проникает в ее кости, когда она беззвучно плачет.
Я сказал ей, что я плохой человек. Она понятия не имеет, насколько верно это утверждение, но дело не только в этом. У меня есть враги, которые, не задумываясь, схватили бы Айви и вытворяли с ней ужасные вещи, просто чтобы поиздеваться надо мной. Я не хочу, чтобы она знала, насколько черна моя душа, поэтому я скрыл эту часть себя настолько, насколько смог. Но она должна знать, что ее безопасность — мой приоритет номер один, даже если сейчас мне так не кажется.