— Я ненавижу тебя, — выдыхает она, когда вода наконец нагревается, и она разражается душераздирающими рыданиями. — Я ненавижу тебя, я ненавижу тебя, я ненавижу тебя.
Каждое слово разрывает меня на части. Я никогда не хотел этого, хотя и знал, что это неизбежно. Я по-своему пытался быть хорошим парнем для нее, но я подвел нас обоих к падению. Она влюбилась в мужчину, которого не существует, и, в свою очередь, я наказал ее за любовь к нему.
Она влюбилась в ту грань меня, которая не более чем миф, жадно поглощая мою ложь, словно мой яд был сладчайшим нектаром. Теперь иллюзия разрушена, она хочет убежать. Я чувствую это в каждом напряженном мускуле ее тела.
Я обманывал ее, играл в игры с ее стеклянным сердцем, зная, что стоит мне протянуть руку, как она добровольно попадется в расставленную мной ловушку.
Но я заманил в ловушку не только ее, я заманил в ловушку нас обоих. Если я хочу, чтобы она когда-нибудь была больше, чем просто моей пленницей, мне нужно, чтобы она забыла этого мужчину и вместо этого полюбила монстра.
Я держу ее, пока ее рыдания не стихают, и единственным звуком является ее прерывистое дыхание, когда она пытается успокоиться.
Я отпускаю ее и снимаю свой испорченный костюм. Я бросаю его в основание душа вместе со своими боксерами, оставляя себя голым.
Она настороженно наблюдает за мной, отступая, когда я протягиваю руку, чтобы схватить ее, но я не могу позволить ей отступать от меня дальше, иначе я никогда не получу ее обратно.
— Я не причиню тебе боль, Айви, — успокаиваю я, снова притягивая ее к себе.
— Ты уже это сделал, — шепчет она.
Она права, я сделал. Я могу сколько угодно оправдывать свои действия, но это не меняет того вреда, который я ей причинил.
— Я знаю.
— Я думала, это ты, — выдыхает она, заставляя меня остановиться. — Я думала, что узнала твое прикосновение и то, что ты чувствовал, но потом ты сказал мне, что это был один из твоих мужчин и… — она делает глубокий вдох.
— Это был я, Айви, клянусь.
— И я должна поверить человеку, который только что сделал это со мной? Я должна поверить человеку, который с таким же успехом мог приставить нож к моей груди. Я была только с одним мужчиной, Атлас. С тобой. Я сделала тебе этот подарок, а ты просто изгадил все, намекая, что можешь так опрометчиво его выбросить. Если твой главный план состоял в том, чтобы заставить меня бояться преследователя за этими стенами, то ты облажался, потому что единственный мужчина, которого я боюсь прямо сейчас, — это тот, кто стоит передо мной.
ГЛАВА 33
Я смотрю на дождь, который хлещет по окну. Шторм, безжалостный в своей атаке, бушует уже несколько дней. Но это не имеет ничего общего с смятением, бушующим внутри меня.
Словно почувствовав, куда ушли мои мысли, руки Атласа сжимаются вокруг меня, лишая меня свободы даже во сне.
С того дня между нами все изменилось. Мы все еще занимаемся сексом, потому что мое предательское тело каждый раз капитулирует перед его прикосновениями. Но теперь между нами существует отчужденность, часть моего сердца и разума, которую я оберегаю от него. И Атлас, блядь, ненавидит это. Это привносит отчаяние в наши занятия любовью, мольбу с обеих сторон: его о прощении, меня о свободе. Но ни один из нас не желает уступать другому.
Его некогда мирный дом превратился в поле битвы, перемирие объявляется только в темные ночные часы, когда мы можем притворяться под покровом теней, что все в порядке. Что мы просто муж и жена, а не пленница и тюремщик.
Это напоминает мне ту сказку, в которой молодую девушку похищает и держит в плену зверь. В конце концов она влюбляется в него, и ее любовь смягчает его черты, делая его менее звериным и более человечным..
Разница в нашей истории в том, что я добровольно вошла в свою тюрьму, уже влюбленная в этого человека. Но вместо того, чтобы быть его спасительницей, я стала его падением, наша извращенная любовь исказилась и истрепалась, превратив его в монстра.
Он не позволит мне уйти, а я не могу остаться.
Дело не в том, что я чувствую к нему, а в том, что я чувствую к себе. Я не хочу быть той женщиной, которая теряет себя из-за мужчины. Той, кто медленно задыхается от их удушающих действий, которые они наряжают под видом защиты, когда на самом деле все сводится к контролю.
Может, я молода и наивна, но я не глупа. Я знаю, что если Атлас добьется своего, он сломает меня, просто чтобы превратить в женщину, которой он хочет, чтобы я была.
Можешь называть меня сумасшедшей, но я на это не согласна.
— Я могу слышать твои мысли.
— Я сомневаюсь в этом. Если бы ты знал, о чем я думаю, ты бы спал с одним открытым глазом и ножом под подушкой.
Он хихикает, скользя рукой вверх, чтобы обхватить мою грудь и пощипать сосок, который твердеет в ответ на его прикосновение.
— Всегда такая дерзкая, — стонет он, прежде чем прикусить мое ухо. Убрав руку с моей груди, он поднимает мою ногу и перекидывает ее через свою, открывая меня для себя. Когда я нахожусь там, где он хочет меня видеть, он хватает свой член и выравнивает его прямо перед тем, как войти в меня.
— Блядь. Всегда так туго. Мне всегда кажется, что ты душишь мой член, — ворчит он, его рука снова на моей груди, его губы на моей шее, когда я растворяюсь в нем. Я узнала, что сопротивление — это не вариант, потому что никто не применяет сексуальные пытки так, как Атлас. Может, он и не причиняет мне физической боли, но часами превращает меня в жалкое, дрожащее месиво, не позволяя мне кончить. Он держит меня на краю пропасти, заставляя меня бросить свою гордость за край, где она разбивается вдребезги среди моих просьб.
— Хотела бы я душить что-нибудь другое, — рычу я, даже когда снова толкаюсь в него, встречая его толчок за толчком.
Он хихикает, его дыхание скользит по моей коже, оставляя за собой мурашки.
Его движения ускоряются, хватка на мне усиливается, и, хотя мне не хочется этого признавать, мне нравится, когда он держит меня вот так. Я чувствую себя в безопасности, а это самая большая чушь на свете.
— Такая влажная для меня, сладкая Айви. Тебе нравится мой член внутри тебя, не так ли?
Я не отвечаю, что заставляет его толкаться сильнее.
— Ответь мне, Айви, или я не позволю тебе кончить.
— Аааа! — вскрикиваю я после особенно жестокого толчка. — Да, мне нравится, когда твой член внутри меня. А теперь заткнись и трахни уже.
— Как пожелаешь.
Он переворачивает меня на четвереньки, хватает за задницу и толкается в меня.
Его пальцы впиваются в мою кожу, оставляя синяки именно так, как ему нравится, когда он трахает меня сильнее и глубже, чем раньше.
Есть некоторая боль. Она есть всегда. Он большой и не боится использовать оружие, данное ему Богом, но острая боль усиливает сладость удовольствия, разливающегося по моему телу.
Наклоняясь надо мной, он просовывает руку мне между ног и играет с моим клитором, пока я не понимаю, что больше не могу сдерживаться.
— Ты хочешь кончить, Айви?
— Да, боже, да.
— Скажи мне, что любишь меня.
Я игнорирую его, но знаю, что это бесполезно. Это его новая любимая игра, обнажающая меня эмоционально и оставляющая мой мозг таким же незащищенным, как и мою киску.
— Пошел ты.
— О, милая, ты знаешь, что я могу заниматься этим весь день, — насмехается он, и так и будет. Это то, что он делает. Он собирает меня воедино только для того, чтобы снова сломать.
— Атлас!
— Скажи, что любишь меня, — он акцентирует каждое слово карающим толчком бедер, заставляя меня всхлипывать в ответ, который ему нужно услышать.
— Я люблю тебя, — шепчу я.
— Да, ты любишь! — толчок. — Кончай! — приказывает он. — Кончи на мой член.
Его слова действуют как спусковой крючок, и я кончаю со скоростью пули, теряя способность делать что-либо, кроме как кричать, когда он извергается внутри меня.