Меня пугало то, что рядом с ним мне было хорошо. Пугало то, что рядом с ним мне было спокойно. Я боялась ему доверять, но каким-то шестым чувством понимала, что могу. Но не позволяла. В моменты, когда я забывалась, то подпускала его близко к себе, но разве я могу? Почему, глядя в его глаза, я вижу — ты можешь мне верить.
Стена, которую я возводила вокруг себя, начинала потихоньку трескаться. А я отчаянно пыталась удержать это крушение, потому что, если она рухнет, значит мой комфортный мир разрушится. И где тогда я окажусь? Что тогда мне делать? Хватит ли сил, чтобы выстроить всё заново?
Я ещё долго сидела на полу, пытаясь разобраться в своих чувствах и всё, что я поняла — это то, что он мне нравится. Правда нравится, по-настоящему, как человек. А главное то, как я себя с ним чувствую. Но смогу ли я доверять? А точнее, пересилить себя. Вот это-то было во много раз сложнее.
В этот момент я готов был проклинать себя за то, что у меня волчий слух и я прекрасно слышал её сдавленные всхлипы и слёзы. И от этого хотелось на стенку лезть, потому что я не понимал, что происходит.
Вроде бы всё было в порядке, мы классно прогулялись и в моменты, когда она забывала о самоконтроле, я мог видеть её настоящую. Что же произошло? Почему она плачет? Я где-то косячнул или ляпнул что-то не то?
И мог бы просто уйти, но ноги словно налились свинцом, я так и стоял, слушал её страдания, пока она не успокоилась. Всё моё нутро порывалось рвануть к ней, прижать к себе и успокоить. Забрать все её беды себе, решить все проблемы, чтобы она могла жить спокойно и улыбаться, как можно чаще. Но я не мог, потому что она ещё не доверяет мне, я пока не заслужил это право — быть рядом, утешать и оберегать.
Волнение и переживание за Пару было, как своё. Я чувствовал её боль, как свою собственную. И от того, что я испытывал, мне было паршиво, потому что всё это принадлежало ей.
Из-за всех этих мыслей не мог уснуть до поздней ночи, да и вообще спал плохо, поэтому встал ни свет, ни заря, вышел на свежий прохладный воздух. Усевшись на лестницу домика, стал наблюдать за пробуждением природы. И какого было моё удивление, когда увидел Лису, которая возвращалась с пробежки.
Я чуть не подавился слюной, когда увидел её, всю раскрасневшуюся от бега, схватившую бутылку воды, заранее оставленную у домика, от того, как она расстегнула свою ветровку, от того, как капелька пота скатилась по её ключицам прямо в ложбинку груди. Я прямо видел, как она скатывается, как проделывает свой путь, и мне хотелось слизать её, забрать всю себе, без остатка. От того, как одурманивающее от неё пахло. Для волка это было крышесносно, и мне пришлось приложить все усилия, чтобы усидеть на месте и не выдать своего возбуждения. Насколько же она привлекательная и желанная для меня. Если бы только она знала…
— Рано ты, — говорю ей, надо как-то отвлечься.
Она, видимо не ожидая, что кто-то тут может быть, дернулась от испуга, да ещё и хрипоты моего голоса поди, но быстро пришла в себя.
— Ты решил завести привычку пугать меня?
— Сорян, не хотел.
— Ты чего не спишь?
— Не знаю. А ты?
— Я всегда встаю рано.
— И бегаешь?
— Да. Полезная привычка.
— Я запомню. Ладно, пойду что-нибудь сварганю на завтрак, — а на самом деле хотел по-быстрому сходить в душ и спустить пар, а потом уже завтрак.
Но не успел я скрыться за дверью, как услышал за спиной:
— Спасибо.
— Всегда рад, — обернувшись, улыбнулся и махнул рукой, поскорее скрываясь за дверью.
До приезда студентиков Лиза готовила всё к практике, а я не мог не заглядываться на неё, на то, как она готовит методички, всё раскладывает, заполняет бумаги… я видел, как она сосредоточена, и то, как ей нравится это занятие.
Это здорово, когда человек чем-то увлечён, когда у него есть что-то чем он горит. И я задумался о том, что если всё получится, то не хочу, чтобы она потеряла этот интерес и возможность заниматься любимым делом. Мне нужно будет постараться, чтобы в поселении и близ него было всё необходимое для её учебы.
К обеду старик попросил наколоть дров для бани, чтобы студентики могли вечером попариться.
Я чуть не упала, но точно поперхнулась, когда увидела его во дворе за колкой дров. Да он издевается просто. Мало того, что он в принципе секс ходячий, так теперь это вообще преступление. Держите меня семеро.
Сама того не осознавая, вдруг оказалась рядом с ним. Вот зуб даю, ноги сами меня к нему привели. И я только хотела уже развернуться, чтобы уйти, пока он меня не заметил, но…
— Что-то случилось?
Чёрт.
Разворачиваюсь, пытаясь на ходу придумать, что сказать. Со мной такое впервые.
— Сколько мы должны будем заплатить за ночёвку и еду?
— Нисколько, — говорит лосяра.
При этом продолжает рубить дрова, а я словно загипнотизированная смотрю, как перекатываются мышцы под его кожей. Да что за чертовщина такая! Нервно сглатываю, не зная, куда себя деть. И уйти вроде бы надо, да я не могу.
— С чего вдруг ты решила об этом спросить? — спрашивает лосяра, заметив моё молчание.
А я смотрю на него и просто в ступоре.
— Лиса?
— Нехорошо быть нахлебниками, — ляпнула первое, что пришло в голову.
— Ну, это же я вас позвал, — ухмыляется он, подходя ко мне ближе.
Нет-нет-нет, не надо ко мне подходить.
— И что? — хрипло спрашиваю я.
А он подходит всё ближе.
— С гостей денег не берут.
— Ты всегда такой упрямый?
— Такой же, как и ты, — говорит он, уже стоя ко мне вплотную.
Мои глаза прямо на уровне его груди, я могу отчётливо разглядеть каждую капельку пота, которая скатывается всё ниже. И вот одна особо крупная берёт и срывается вниз, мой взгляд цепляется за неё и божечки, я не могу удержаться, на автомате облизываю губы. И, кажется, слышу, как усмехается лосяра.
— Ты хотела спросить что-то ещё? — ехидно спрашивает он.
Поднимаю взгляд и чёрт возьми, этот гад смотрит так… Что я готова просто наброситься на него, прямо здесь и сейчас. И ведь он же всё прекрасно понимает, поэтому такой довольный.
— Что ещё? — вновь спрашивает он, наклоняясь ко мне ближе.
— Ты…
Но договорить я не успела, так как приехал автобус и послышались голоса моих одногруппников. Это стало моим спасением.
Поспешила скорее к ним, чтобы избежать этой неловкости, которой сегодня было предостаточно.
— Елизавета, здравствуй. Вот это местечко ты нашла.
— Здравствуйте, Сан Саныч.
Пока мы с ним беседовали, я услышала, как мои одногруппницы заговорщически зашептались:
— Вот это да! А тут на всех такие мужики сексуальные будут?
— Да брось, этого на всех хватит.
— Забиваем очередь?
— Он такой горячий!
— Так бы и съела его!
Какого хера⁈
— Недотрах свой будете исправлять дома, — фыркнула я.
— Ой, Волошина, если ты себе целибат устроила, то мы нет.
— Озабоченные, сучки.
— Волошина! Снова сквернословишь! Сколько можно! Рот тебе с мылом помыть что ли?
— Вы им лучше мозги помойте.
— Ну и характер у тебя, Елизавета.
— Да что не так-то?
— Где ж ты мужика себе найдешь с таким характером…
— Ей не надо искать, — вдруг объявился позади лосяра.
— Тебе чего? — фыркнула я.
— О, Евгений, здравствуйте, — говорит Сан Саныч. — Спасибо за гостеприимство.
— Да всегда пожалуйста.
— А почему Елизавете не нужно искать мужика?
— Ну, так я уже есть, — с довольной лыбой заявляет он.
— Эй, не зазнавайся, лосяра!
— Тише-тише, — говорит он, похлопывая меня по макушке. — Давайте помогу вам, — а это он уже обращается к Сан Санычу, подхватывает сумки и тащит к домику.
А я в ахуе стою и смотрю, и ещё больше завожусь от того, что слышу.
— Евгений, вы уж приструните Елизавету, но и позаботиться о ней не забывайте.
— Будет сделано, — говорит лосяра.