— Привет, дедуль, — говорю я, попутно его обнимая и целуя в щёку.
— А это, я надеюсь, твой парень…
— Ничего подобного… — попыталась я возразить.
— Верно подметили, — вдруг заявляет бугай, протягивая руку моему дедуле, чтобы поздороваться и сверкая своей белозубой и такой обезоруживающей улыбкой.
— Ну, слава богу, дождался. А то уж думал, помру и не увижу, как доча любовь свою встретит, — продолжал говорить дедуля. — Проходите-проходите, нечего стоять в дверях.
— Да ничего я не нашла…
— Не спорь со старшими, — подмигнул мне лосяра и пошёл вслед за дедулей, подмигнув мне, а я лишь стояла с открытым ртом и не знала, что и сказать.
Когда же я опомнилась и прошла на кухню, то увидела, что Женя быстро нашёл общий язык с Виктором Тихоновичем. Уже раскладывал продукты в холодильник, внимательно слушал болтовню дедули и даже что-то отвечал.
— Как твои дела? — спрашиваю близкого мне человека.
— Всё хорошо, доча, не переживай.
— Ты принимаешь лекарства?
— Принимаю.
— А ешь нормально?
— Я что, тебе ребёнок маленький что ли? Нормально я ем, вот борща сварил. Садитесь-садитесь, сейчас будем обедать.
Дедуля быстро раздал каждому из нас по заданию: я расставляла тарелки, а Женя нарезал хлеб и всю атрибутику к любимому борщу. Дедуля же разливал суп по тарелкам. Надо отдать должное, его борщ был бесподобен. Никогда и нигде я не ела даже отдаленно что-то похожее или вкуснее, чем его стряпня.
— Как твоя учёба?
— Всё нормально, — улыбаюсь я. — Саныч тот ещё засранец.
— А ну не ругайся.
— Дед!
— Нельзя так о преподавателях! Он, между прочим, мой ученик.
— И поэтому он не может быть засранцем?
— Лиза!
— Дед!
И тут мы оба поворачиваемся в сторону лосяры, потому что он звонко и так чертовски заразительно рассмеялся, что сдержаться было сложно, но я буду не я:
— Смешно тебе? — рычу я.
— Очень, — сквозь смех говорит он.
— Смотри не подавись, — буркнула я.
— Лиза, какая же ты грубиянка!
— Да, дед! — возмущаюсь я.
— Это одна из причин, почему она мне нравится, — вдруг говорит Женя.
Я фыркнула и отвернулась, изо всех сил подавляя улыбку.
— Ох, тяжело тебе с ней придется, Женя. У Лизы тот ещё характер…
— Зато она настоящая.
— Я вообще-то тут.
— Тебе полезно послушать, — хохотнул дедуля.
Мы хорошо провели время с дедулей и мне было приятно, что они с Женей нашли общий язык. После мы пошли гулять по набережной. Странно, но это всё само собой получилось.
— Люблю набережную…
— Почему?
— Несмотря на то, что тут много людей, ты можешь быть тут невидимкой…
— И как часто ты становишься невидимкой?
— Только когда сильно плохо.
— И часто тебе хочется стать невидимкой?
— Бывает иногда.
Эти её слова запомнились мне надолго. Я всё прокручивал их в голове и думал, что же такого произошло в её жизни, что она так закрыта. Я должен во что бы то ни стало заслужить её доверие.
Старался больше проявлять внимания, немного снизить свой напор, ибо понял, что с ней надо деликатно. Вот как оказалось, с дерзкими и умеющими постоять за себя двушками нужно обходиться куда нежнее, чем с тихонями, те-то уж внутри жаждут страсти.
Мы стали чаще разговаривать, постепенно делится друг с другом личным. Однажды, когда мы гуляли по вечернему городу, Лиза рассказала про своих родителей и почему Виктор Тихонович ей, как дед. В этот момент я понял, что очень близок к тому, чтобы стать тем, кому она доверяет.
— Знаешь, лосяра. Эту историю знает только Мира и Владос.
— Я ценю то, что ты доверилась мне.
Она уставилась на меня приподняв бровь.
— Правда. Для меня это много значит.
— Как и для меня…
— Лиса, ты должна знать, что действительно мне нравишься.
— Почему?
— Опять двадцать пять, — протягиваю я.
— Мне важно знать, почему я? Вокруг полно более… нормальных.
— А мне не нужны нормальные. Я сам не очень-то нормальный…
— Умён, красив, богат, добр… — стала загибать пальцы Лиза. — Что в этом ненормального?
— Из твоих уст это звучит иначе.
Лиза лишь пожала плечами.
— Я просто чувствую, что ты тот самый человек, с которым хочешь провести всю жизнь.
— О… это очень откровенно…
— А сколько можно ходить вокруг да около.
— Я…
И к чёрту полетело мое «снизить напор», сил уже нет терпеть. Я вновь её поцеловал.
Страстно, уверенно, чувствуя, как кровь начинает закипать в жилах, как всё моё нутро ликует от близости с Парой. И это вдвойне приятно, когда я понимаю, что она отвечает мне.
Я вне себя от радости и возможности прижимать её к себе, зарывать пальцами в её волосы, целовать ту, кто предначертана мне. Она весь мой мир.
Теперь я понимал отца. Оборвется её жизнь, оборвется моя.
— М-можно попросить тебя об одном? — осторожно говорит Лиза.
— Всё, что угодно.
— Будь честен со мной. Я знаю цену лжи и предательства, не хочу снова её заплатить.
— Обещаю, что буду честен и ты узнаешь обо мне всё.
— Даже то, что не нужно, — ухмыляется она.
— Особенно это.
Так постепенно начались наши отношения.
В следующие дни я был так счастлив, как никогда. Мне хотелось носить Лизу на руках, постоянно быть рядом… Но старался не перебарщивать, иначе она даст мне отворот поворот. Как мы смогли выяснить, у нас много общих интересов, сходятся взгляды на жизнь.
Как-то мы сидели у меня и смотрели какие-то ролики на ютубе, говорили по душам…
— Ты не рассказывал, как так вышло, что ты рос с дедушкой.
— Родители погибли.
— Прости.
— Да, дело прошлое. Я их почти не помню. Сначала погибла мама, а затем отец, он не выдержал её потери и ушёл.
— Он покончил с собой? — осторожно спросила моя малышка.
— Сложно сказать, можно ли это так назвать…
— То есть?
Я задумался о том, когда я могу ей всё рассказать, готова ли она? Мне казалось, что наши отношения не настолько крепки, чтобы я мог сразу раскрыть ей всё, но и тянуть нельзя. Мне безумно хотелось ей всё рассказать, но я не знал, как она отреагирует.
— Малышка…
— Блять, сколько раз повторять, не называй меня так, я тебе не ванильная фея.
— Сорян, — смеюсь я. — Я расскажу тебе, но чуть позже ладно? Потому что это касается семьи и не только моей.
— Хорошо.
— Так просто? — удивился я.
— А ты ждал, что я буду дуть губки и обижаться, выпрашивая мне всё рассказать?
— Примерно так.
— Ну вот что с тебя взять? Сила есть, ума не надо.
— Эй!
— А что?
— Я весьма умён.
— Вот именно, весьма.
Мне безумно нравилось проводить время с Женей, я могла открываться ему, быть собой и не испытывать за это чувство вины. Мне казалось, что его присутствие меня исцеляет, он как будто забирал себе ту боль, которая терзала меня многие годы.
Он был моим спасением.
В один из вечеров я засиделась у него и наше общение стало переходить в нечто большее.
Я стояла возле окна и смотрела на город с высоты птичьего полета, я бы сказала. Женя жил на самом высоком этаже в новой элитке, когда он неожиданно подошёл со спины и обдав мою шею своим дыханием, хрипло спросил:
— Что выглядываешь?
А у меня мурашки по коже. Поворачиваюсь к нему и наклоняю голову, пытаясь скрыть волну возбуждения. А он гад, лишь ухмыляется, как будто чувствует всё.
Склоняется ниже и проводит влажным языком от плеча до уха, и я прикрываю веки в блаженстве. Мне так хочется вцепиться в его соблазнительные губы, которыми он сейчас выцеловывает мою шею. Я так хочу его…
Разум кричит, что ещё рано, что не стоит, и что… Но я не могу сопротивляться. Я позволяю ему…