Он смотрит на меня так внимательно, изучающие и тут я понимаю, что он всё знает, всё понимает. И видит всё в моих глазах, поэтому притягивает меня одной рукой к себе, крепко прижимает и уткнувшись мне в макушку, говорит:
— Плачь, кричи, делай что хочешь, только не держи в себе.
И я почувствовала, что действительно могу, что вот рядом с ним я могу быть слабой, проявлять свои эмоции и переживания без страха, что это обернётся для меня плохо. И не успела заметить, как уже вовсю рыдала, уткнувшись в его большую грудь. Из меня вырывалось всё, что накопилось за последние недели. И боль от потери дедули, страх и отчаяние, что поселил во мне Макар.
Так мы и стояли посреди пустой набережной под дождём.
Я выплакивала всю ту боль потери, которая у меня была. Я словно потеряла часть себя, при чём самую родную, тёплую, искреннюю и надёжную. Теперь у меня не было старшего, кто смог бы помочь советом, просто выслушать или принять, как родную дочь. Теперь не было старшего, кто переживал бы за меня всей душой. Я осталась одна и не знала, что с этим делать. Виктор Тихонович словно был связующей ноткой в моей жизни, а теперь она оборвалась навсегда.
Это была раздирающая душу боль, от которой хотелось волком выть. И мне казалось, что я выла.
Женя вдруг отбросил зонт, не боясь намокнуть, и обнял меня обеими руками, поглаживая по спине и шепча на ухо:
— Я понимаю твою боль, но ты должна знать, что не одна. У тебя есть люди, которым ты дорога и кто переживает за тебя.
Не знаю почему, но я позволила себе быть слабой рядом с ним. Быть просто девушкой, которой горько и больно. И позволила всем своим чувствам выйти наружу. Наконец-то отпустить ту пружину, которая годами только сжималась.
Глава 12
Что было дальше я смутно помню. Женя взял на себя организацию похорон и всё что с этим связано, потому что я была в полной прострации. Не видела и не слышала ничего.
Ещё оказывается дедуля всё своё наследие оставил мне, от чего мне стало ещё больнее. Ведь я ему никто, по сути, а он был так добр. Зачем он умер? Почему хорошие люди вот так умирают?
Когда был прощальный обед, ко мне подошёл всё тот же капитан Красилов:
— Елизавета Алексеевна, я могу с вами переговорить?
— Что-то случилось? — спрашивает Женя, который всегда был рядом.
— Я решил лично доставить вам акт о вскрытии.
— Что-то не так? — вновь спросил Женя.
— В крови Виктора Тихоновича обнаружены наркотические вещества.
— Что⁈ Дед не принимал наркотики!
— Я знаю. Но может вы в курсе, менял ли он лекарства в последнее время? Или что-то ещё подозрительное?
— Нет, ничего такого.
— Может у него были недруги? Кто-то незнакомый появлялся рядом с ним?
— Н-нет, — а сама чувствую, как начинаю белеть.
— С вами всё хорошо?
— Лиза?
— Да, всё нормально, просто я…
— Понимаю, потерять близкого человека тяжело, но, если вы что-то вспомните, дайте знать.
— Хорошо.
Когда всё закончилось и все разошлись по домам, остались только мои друзья, Женя и все остальные ребята с его стороны. Я убирала на кухне, когда увидела пачку лекарств дедули. Странно, он держал лекарства всегда в другом месте.
Взяв упаковку, увидела, что там пусто, хотела уже выкинуть упаковку, но заметила, что там лежит какой-то кусочек бумаги. Развернув его, прочитала записку: «Ты знаешь, кто следующий».
Я чуть не упала, когда прочитала это. Еле удержалась на ногах. Что же это….
— Влад, ты в курсе ситуации с Макаром? — решил спросить у лучшего друга Лизы.
— Есть такое. И тебе уже досталось?
— Есть такое.
— Не думал, что он вернётся. Мы тогда кое как Лизку отмазали. Он знатно её подставил, издевался… И думали, что уже никогда его не встретим, столько времени прошло, но он всё же объявился, — грустно и удручённо говорит парень, как будто появление Макара сродни настоящей вселенской катастрофе. В его голосе читалась то ли обречённость, то ли сожаление с примесью горечи.
— Расскажешь?
— Только то, что связано с его подставой. Личное она пусть сама рассказывает, если захочет.
— И на том спасибо.
— Он стоит за более крупной рыбой и сам не последний человек. Использовал Лизу для своих тёмных дел с наркотой. Она это дело не переваривает, так как мать загнулась от наркоты, поэтому он и действовал скрытно. А когда всё вскрылось и её повязали, пришлось немало потрудиться, чтобы вытащить и отмазать её, а этот, как сквозь землю провалился. Она, конечно, к тому моменту уже знала кто он и что он, и порвала с ним, но этого ублюдка разве что-то остановит…
Договорить он не успел, потому что с кухни послышался грохот разбитой посуды. Я рванул туда.
Лиза сидела на полу и дрожащими пальцами собирала осколки. Я никогда не видел её в таком состоянии. Вся её боль отдавалась во мне.
— Лиза, Лиза. Не надо, оставь.
— Надо убрать.
— Оставь, я уберу, — перехватывая её руки и вынимая осколки, говорю я. — Давай, вставай.
Подхватив её на руки, дал всем понять, что забираю Лизу к себе, остальные сами разберутся.
Ехали в полной тишине. Лиза беззвучно плакала и казалось, боялась каждого шороха. Бедная моя девочка, как же я хочу помочь ей, забрать её боль.
— Может хочешь в душ сходить?
— Нет.
— Тогда пошли спать.
Лиза послушно позволила себя уложить и даже обнять. Если бы я мог забрать её переживания, сделал бы это не задумываясь.
— Почему? — вдруг спрашивает она.
— Что почему?
— Почему ты продолжаешь забиться обо мне, даже после того, как я обидела тебя?
— Потому что любимых не бросают. Я хочу разделить с тобой твою боль и защитить. Ты самое дорогое, что у меня есть.
— Прости меня…
— Не за что прощать. Я тоже не ангел, знаешь ли.
Она развернулась ко мне и прижалась, как маленький котёнок. Крепко её обняв, я надеялся, что хоть так ей станет чуточку легче.
— Я люблю тебя, Лиса. Просто знай это.
Так она и уснула, прижавшись ко мне, беззвучно плача.
Я проснулся первым. Лизу будить не стал, лишь получше укрыл её тонким одеялом и нежно поцеловал в макушку, после чего бесшумно вышел из комнаты, чтобы дать ей хорошенько отдохнуть. Ей сейчас это нужно, как никогда.
Пока варил кофе, написал Диману:
— Ты не против, если Лиза пару дней не выйдет на работу?
— Какие вопросы. Пусть отдыхает и приходит в себя сколько потребуется.
— Спасибо, брат.
— Как она?
— Сейчас спит. Но бля… что-то явно не так.
— У неё дед умер.
— Я не об этом. Что-то вчера её напугало, сильнее чем она была напугана до этого.
— Хм… попробуешь поговорить с ней?
— Сомневаюсь, что этот разговор увенчается успехом.
— Попытка, не пытка.
— Ладно, ещё раз спасибо.
— Давай.
Проверил как там моя девочка. Ещё спит. Значит могу приготовить завтрак и тогда можно будить.
Заварил её любимый чифирь с сахаром. Как она только может пить такой крепкий чай? Ладно кофе, всё понимаю, он такой и должен быть, но чай? Бррр… Сначала хватился делать ей завтрак аля-девочка, а потом вспомнил, что моя зазноба любит пожрать знатно, так что долой всякие авокодо-мукадо, дорогу бекону и яичнице с тостами. Вот это я понимаю, это по-нашему.
Расставил всё на поднос и поплёлся в спальню. Завтрак в постель, вот это я мощь! Гордость так и распирала. Не припомню, чтобы я вообще когда-то делал подобное для женщин.
Поставив всё на прикроватную тумбу, аккуратно присел рядом с моей девочкой и стал поглаживать её по волосам.
— Эй, Лиса, хитрюга моя, просыпайся.
Она заворочалась и лишь сильнее укрылась одеялом, чтобы спрятаться.